Путы для дракона
Шрифт:
— Устала? — нагнулся к ней Юлий.
— И устала, и хочу есть, и хочу спать, — пробурчала девочка.
— Давай снова на руки? Хоть отдохнёшь, поспишь…
— Ага! И не увижу всего этого?
Юлий засмеялся и больше помощи не предлагал. Просто скоро наступил момент, когда защитник сам подхватил девочку на руки, и, не успела её голова прислониться к его плечу, Анюта уже спала.ЧАСТЬ ПЯТАЯ1.Золотая искорка сна Леона погасла.Брис медленно встал, чтобы не потревожить птиц на плечах, уголком губ усмехнулся забавно вытянутому лицу Игнатия, увидевшего птичье собрание на необычном насесте.— Будим остальных?
Игнатий нахмурился, поискал глазами, который его сокол, — Тайви не стал дожидаться, пока его разглядят, слетел с плеча Бриса на кожаный напульсник хозяина. Следом разлетелись и остальные — и решили проблему побудки, нетерпеливо царапая одежду хозяев и коротко вскрикивая.Вставали быстро, точно только легли и уснуть не успели. Один Володька сидел на диване, блаженно помаргивал и с наслаждением зевал, а его сокол вспархивал перед ним с плеча на плечо и возмущённо смотрел на это легкомыслие.Вышедший Игнатий постучал по раме с улицы. Команда высыпала из подъезда.— А вы посмотри-ите, кто-о идёт! — нараспев выговорил Роман, и его глаза подёрнулись мечтательной дымкой, за которой Леон с недоумением разглядел хищный огонёк. — Ах, кто-о же это-о к нам идёт-то-о…
Звериное мурлыкание с низкими нотками злорадства от разнеженной громадной мускулистой кошки — да и только…Не все в команде глазастые, как Роман. Но друг друга знают хорошо. За спиной Романа незаметно встали док Никита и Рашид, а сбоку — Володька. И когда рука Романа, машинально выполняя потаённое желание хозяина, потянулась за ручным пулемётом на бедре, её перехватили и жёстко заломили за спину. Пока Рашид держал Романа, док Никита стреножил его, не давая драться ногами, а Володька мигом освободил от оружия.Ожидали взрыва бешенства, но Роман снисходительно сказал:— Да ладно вам. А то я голыми руками придушить его не могу, что ли…
— Ромушка, давай мы сначала узнаем, с чем он к нам идёт? — миролюбиво предложил Игнатий. — А потом уж все вместе его и поубиваем.
— А то эта гнида может с чем хорошим прийти, — сказал Роман. Док Никита, дай мне встать нормально. Рашид же держит.
— Дай слово, что в драку не полезешь.
— Не дам. Фиг меня знает… А вдруг он такое скажет…
— Тогда держись сзади, при Володьке. Володь, приглядишь за ним?
— Я-то постараюсь, — с сомнением сказал тот.
В чёрно-белом кино утра преобладали оттенки серые. Впечатление старой киноплёнки ненароком подчеркнул идущий по дороге человек: светлело — за его спиной, оттого он чернел теневой плоскостью, будто вырезанный из чёрной бумаги.— Точно, Мигель…
— Как
— У Романа на Мигеля аллергия, как у аллергика на пыльцу. Цветка не видать ещё — аллергик уже чихает.
— Сами вы… аллергики.
Мигель шёл неспешно, словно прогуливался по утреннему городу, изредка обходил каменные завалы, перепрыгивал дорожные трещины и снова возвращался на пешеходную дорожку.Сомнений больше нет. Он шёл именно к ним, к своим бывшим коллегам.Роман, сдерживаемый Рашидом и Володькой, тихо зарычал.И вот он перед ними. Две стороны замерли, изучающе разглядывая друг друга.Леон с любопытством рассматривал человека, стоящего перед ним, и вновь испытывал странное чувство. Этот человек ему совершенно незнаком. В самом начале пребывания в Ловушке ему называли имена, и он за ними пусть смутно, но видел частичку жизни их носителей. Один за другим появлялись ребята, взгляд на лицо — и он продолжал вспоминать. Мигель же был и есть… чужой? Леон напрягал память, вызывая хотя бы ощущение, намёк на былое знакомство с чужаком, но единственным подтверждением знакомства оставались сны.И Леон отказался от попытки вспомнить. Теперь он просто смотрел на Мигеля, чтобы понять, почему он мог вызвать к себе столь откровенную неприязнь Романа. Лицо Мигеля почти лишено отличительных черт — настолько гладкое, что напоминало бы лицо манекена, если бы не выразительная мимика. Очень выразительная. Он улыбался так, будто оскорблял собеседника; изредка морщил рот, будто брезговал, а глаза… Чёрные глаза Мигеля стыли надменным холодом. Неудивительно, что Роман взбеленился. И ещё одну странность уловил Леон. Мигель во время разговора общался со всеми, кроме Леона. Леона для него не существовало.— Ну, что? Мы здесь так и будем стоять? — свысока заговорил Мигель. — Или у вас найдётся более удобное место для беседы?
— Сначала объясни, в каком качестве ты на нас свалился, — сказал Брис, — а то мы тут все в недоумении: то ли нам сразу тебя побить, то ли выслушать для начала.
Мигель перевёл взгляд на Романа и поднял бровь — смуглое лицо Романа побледнело. И тогда Володька почти безразлично сказал:— Мигель, если ты будешь вести себя как сопливый мальчонка с золотым горшком под заср…м задом, я не только Романа отпущу, но и сам помогу выбить из тебя всё дерьмо.
На мгновение Мигель словно стал выше, локти полусогнутых рук начали почему-то медленно подниматься в стороны… Док Никита сказал вдруг совсем по-простецки:— А-а, вон ты чё такое! Ладно, ребята, хватит кукситься. Идём в квартиру. Может, он и в самом деле пришёл не просто так.
Шагая вслед за остальными, Леон гадал, заметила ли команда необычное в Мигеле, или ему всё почудилось? И что значит эта реплика дока Никиты?Кресло, в которое сел Мигель, стояло у стены, ближе к углу. Специально или так получилось, но это место оказалось самым уязвимым для человека, на которого точат зуб. Так размышлял Леон, примечая, как уверенно ведёт себя Мигель. А через минуту, после того как все расселись, Леон с удивлением понял, что не может оторвать взгляд от Мигеля — парень будто примагнитил его глаза, хотя сам — явно намеренно — на Леона не глядел.— Итак, мы слушаем тебя, — сказал Брис.
— Я послан предложить вам свободу при небольшом условии, — монотонно сказал Мигель. Он выждал несколько секунд. Никто не прервал его, и он продолжил: — Условие такое: вы оставляете Леона мне… нам.
— А кто это вы, к кому причисляешь и себя? — немедленно спросил Игнатий.
— Подожди, Игнатий, — перебил его Брис. — Мигель, как ты себе представляешь выполнить это условие? Не думаешь же ты, что мы вот так просто возьмём и отдадим командира неизвестно кому? Слишком много "но" возникает.