Путями Сталкеров
Шрифт:
– Хорошо, командир, - Долгов, пожав плечами, потянулся к каким-то тумблерам.
– Мне-то какая разница как умирать.
Пощелкав переключателями, Роман вернулся в исходное положение.
– Ну вот, твоя пресловутая авторотация, командир. Легче стало?
Легче не стало. Вертолет все так же падал вниз, если и не камнем, то уж мешком цемента точно. Бесстрастный альтиметр продолжал отсчитывать расстояние, которое нам оставалось прожить. Триста… Двести пятьдесят…
– А внизу барханы… - вполголоса проговорил Борода.
– Слышь, командир,
Я молча скрючился в пилотском кресле, насколько мне позволили это ремни. Как зародыш… Придется подчиниться.
И вновь запоздалая мысль будто молотом по наковальне прошлась по глупой голове. Денис! У нас, пристегнутых и сгруппировавшихся - имелся хотя бы призрачный шанс выжить; у тяжелораненого мальчишки, свободно лежащего на мягких мешках…
Я бросился расстегивать ремень, но мои движения уловил Долгов.
– Куда, Командир! Рехнулся?
– Паки, - мне некогда было рассусоливать, но проклятый ремень отказывался поддаваться, - не пристегнут.
В черных глазах Романа мелькнула искорка сожаления.
– Андрей, ты не успеешь. Сто метров. Погибните оба. Останься - вдруг, повезет. Должно повезти.
Останься - все равно не поможешь. "И его ты не спасешь и сама ты пропадешь."
И я уцепился за эту соломинку, протянутую моей совести. Мягкие мешки. Авось, повезет. Ничего другого мне и не осталось сделать - три секунды спустя вертолет остановил свое падение, встретившись с песчаными барханами.
– Командир, ты как?
– только по интонации можно было догадаться, что со мной говорит Долгов. От былого разухабистого баса теперь не осталось и следа: Роман хрипел как старый дед.
Почему я ничего не вижу? Потому что закрыты глаза. Почему я не могу ничего сказать? Сейчас отвечу.
– Живой, вроде… - вслед за выдавленными словами пришла боль. Боль, едва вновь не выкинувшая меня за грань сознания.
Я постарался пошевелить руками, ногами. Все части тела болели, но, нехотя, отзывались на сигналы мозга. Неужели даже простенького перелома нет?
Наконец открылись глаза. Не знаю, почему не смог открыть их сразу - вероятно, потрясенный организм принял к исполнению какую-то хитрую защитную программу и только теперь разрешил осмотреться.
Прямо на меня, через проем, минутой раньше закрытый стеклом, струится песок - вертолет наполовину носом ушел в бархан. Возможно, именно это помогло нам выжить. Нам?
Переношу взгляд на соседнее пилотское кресло. Там уже возится с ремнями Борода. Его левую щеку располосовало стеклом, кровь обильно орошает шею, плечо, руку. Нет, рука тоже распорота - кровь просто залила весь бок Романа. Однако тот, несмотря на, невыносимую боль, не подает виду и справляется с замком. Несгибаемый Роман поднимается с кресла и, пошатываясь, направляется в мою сторону. Пора подниматься.
– Все нормально, Борода, - я встаю навстречу, попутно
– Со мной действительно все в порядке.
– О'кей, - Долгова не надо уговаривать дважды - пустая затея.
– Тогда давай выбираться отсюда. Запашок чуешь?
Обоняние вернулось ко мне последним из чувств, но сейчас сквозняк, выбивавшийся из-за двери в общий отсек, явственно нес привкус дыма.
– … да и Дениса проверить надо… - закончил фразу Роман.
Наскоро замотав руку Долгову, мы кинулись к двери; та поддалась не сразу - пришлось применить кое-что из ЗИПа, завалявшегося в кабине. С рычагом дело пошло скорее - противно проскрежетав, несколько десятков смятых килограмм металла, предназначавшихся для отделения кабины пилотов от транспортного отсека, съехали в сторону.
Покореженные стенки, выбитые окна, просевший под двигателем "потолок"… В ноздри все сильнее бьет запах гари - нет, здесь, в салоне, ничего не полыхает, но не нравится мне этот запашок, ой не нравится…
Денис лежит, заваленный теми самыми мягкими тюками. В горячке боя и последующих событий мне некогда было разбираться с их содержимым, но сейчас один из мешков порвался, и заскакивающий снаружи ветер поднимает вверх целое облачко сушеной травки.
– Дурь… - бросает Борода. Он уже тоже протиснулся в салон.
– Ну, чего стоишь, командир? Давай Дениса вытаскивать.
Невесомые мешки полетели в разные стороны. Разобрали мы их в один присест - на Паки находилось всего с десяток кулей. Я был ближе к голове Дениса, и когда, наконец, его лицо показалось на свет, понял всю тщетность наших усилий. Парнишка не дышал.
– Все, Роман. Приехали!
– А? Что? Что с Денисом!
– Все, - я присел на один из мешков.
– Нет больше Дениса…
– Как… Командир, не шути так! Сделай что-нибудь! Ты же офицер бывший!
– А что я могу сделать? Волшебную палочку я дома забыл! А Денис - он, похоже, еще до падения умер. Не справился организм…
На лицо Романа упала тень.
– Командир, сделай что-нибудь!
– Ты оглох?
– я тоже начал выходить из себя.
– Все! Лучше вспомни, кто вообще предложил на вертушке лететь? Забыл? А кто сажать не захотел, когда двигатель один закашлял?
– Командир, не перекладывай с больной головы на здоровую! Кто же знал, что братан - или кто он там!
– Близнецов на борту окажется? Стрельбу же он затеял! Да и не забывай - я тебе жизнь спас! Делай что хочешь, но Дениса подними!
Долгов уже нависал надо мной. Было видно, что контролировал он себя последними усилиями.
– Я тебе говорю - умер мальчишка. И я…
Удар кулаком. Молниеносный, не из стойки, но не теряющий от этого силы и резкости. Я не успел ни поставить блок, ни уйти в сторону - просто инстинктивно дернулся головой. К счастью, этого хватило для того, чтобы энергия удара пришлась не в намеченную челюсть, а, большей частью, в воздух.