Пузырь, Соломинка и Лапоть. Начало

Юнов Гордей

Андрей дошел до конца одной из платформ, разглядывая вагоны поезда, собирающегося отправится всего лишь до Москвы. Он уже почти вернулся назад, когда позвонила Катя.

– Пузырев, можешь с вокзала уматывать, – сообщила Соломинка. – У проводницы, которая тебе нужна, сегодня выходной.

– А ты узнала, как ее можно найти?

– Я договорилась. Завтра в десять утра приходи в здание администрации Московского вокзала. У коллектива проводников, обслуживавшего поезд до Анапы, в это время закончится что-то типа летучки. Тебе нужна Алимова Наталья Андреевна, спросишь на входе,

тебя будут ждать и покажут, куда идти.

– Спасибо, Катенька, я твой должник.

– Потом отдашь, – Катя резко повесила трубку.

Но от Пузырева никто еще так просто не отделывался. Андрей снова набрал номер подруги.

– Блин, зараза, Пузырь, ты и мертвого достанешь. Что еще? У меня ведь работа.

– Катюша, миленькая, еще просьбочка одна, – взмолился Андрей.

– Давай быстро.

– Может твой Максик пробить по базам движения по банковским счетам этой самой Юли и ее последние телефонные звонки?

– Ну, блин, ты задачки ставишь, милый мой. Я попробую уговорить Макса. Но если ты и дальше будешь так меня доставать, боюсь, я замуж так и не выйду, Макс просто сбежит от меня.

– От тебя ни один нормальный мужик сам никогда не сбежит. Это из области фантастики.

– Да? Ты думаешь? Спасибо. Пока, целую.

«Целует она», – Андрей решил пешком вернуться к своей машине, оставленной у диспетчерской, а по дороге поразмышлять еще об убийстве, но мысли всё сворачивали в другую сторону. Он никак не мог понять, почему спустя годы, мысли о Кате никак не оставляют его в покое.

Соломина наверняка за долгие годы после школы сменила не одного ухажера, второй раз собиралась замуж. Через какое-то время после ухода из органов Пузырев даже вроде бы стал забывать свою любовь. Он ее долго не видел и не слышал, и чувства отступили. Он думал, что окончательно и навсегда.

Но вот они опять встретились, поболтали, Андрей увидел, что красота и обаяние подруги никуда не делись, и сердце снова ёкнуло, и мысли в голове вновь свернули в ту сторону, куда не стоило бы. Пузырев понимал, что ему ничего не светит, но сделать с собой ничего не мог.

Найдя на парковке у диспетчерской свою машину, Андрей поехал за город. На стоянке у парка он вышел и углубился в старый лесной массив. Дойдя до прудов, Пузырев посидел на берегу, глядя на уток, а потом по утоптанной тропе пошел в направлении поселка, внимательно глядя то под ноги, то по сторонам. Что он искал? Следы, которых осторожный преступник, разумеется, ему не оставил.

Перейдя через мостик, Пузырев оказался на улице поселка. Метрах в ста впереди виднелись дома Серова и старика Николая. По широкой асфальтовой дороге Андрей дошел до дома старика и остановился у забора, разглядывая противоположную сторону, а точнее, два соседних дома, расположенных с двух сторон от того, в котором Пашка нашел труп.

– Интересно, кто-нибудь там мог что-нибудь видеть? Из окон обоих домов можно при желании разглядеть, что происходит во дворе Серова.

Произнес эти слова Пузырев тихо, но его услышали. Металлически скрипнула калитка, и старик Николай появился на пороге.

– Народ у нас тут живет не очень любопытный… окромя меня. Никто в чужие дела старается

не лезть. Вряд ли ты, Андрейка, узнаешь что интересное.

– Николай, а Вы не знаете, у Серова тележка-то садовая, вообще, имеется?

Старик вышел, прикрыл за собой калитку, постоял, почесывая затылок, и, приподняв одну бровь, с сомнением посмотрел на Андрея.

– Сомневаюсь я, однако. Зачем она ему? Он на участок из дома и не выходит, и мать его не выходит, и жены не выходили. У него там пол-участка плиточкой заложены, а дальше газон.

– А газон кто подстригает?

– У нас тут на окраине, еще в старых домах, небогатых, живет Сашка-тракторист. У него техники навалом. Богатеи наши его периодически к себе вызывают, он на своей газонокосилке проедет, всё срежет, и красота.

– Значит, тележки у Серова нет, и той ночью скрипела чья-то чужая, – Пузырев тяжело вздохнул, ничего у него не складывалось.

– Может, и чужая… я не видел. Но тележка точно была. И скрип у нее был такой специфический, я бы, наверное, узнал, если снова услышал бы.

– Интересно, кому могло понадобиться ночью куда-то что-то везти? – Андрей посмотрел по сторонам, прикидывая возможный путь движения человека с тележкой.

– Кто-то мог мусор вывозить, – предположил Николай, – или землю с сорняками.

– Ночью?

– Ночью посторонних глаз меньше, вопросов лишних никто не задает.

– Никого посторонних не видели за последние дни? К Серовым никто не приезжал?

– Нет, всё как обычно, – Николай покачал головой. – Бабка дома сидит, носа не кажет. Хирург утром уезжает, вечером приезжает. Никого больше не было. Даже скучно стало, Юлька-то на такси больше не ездит.

– Кстати, про Юлию, – Андрей внимательно посмотрел на старика. – Она платок когда-нибудь носила?

– Да ты что, какой-такой платок? – брови старика изумленно полезли на лоб. – Она даже зимой на голову ничего не надевала. У нее такая копна всегда на голове была, причем цвет постоянно менялся: то желтая, то рыжая, то синяя, то зеленая.

Пузырев постоял, переваривая услышанное, а потом спросил:

– А роста Юля какого была?

– Высокая, почти с тебя. Ну и Серов сам – крупный дядька, так что она ему подходила.

Андрей еще постоял какое-то время в раздумьях, старик не мешал, видя, что человек думает.

– Ладно, Николай, спасибо, – Андрей достал из кармана визитку адвоката и протянул старику. – Если интересное что-то увидите, позвоните мне. На слово «адвокат» внимания не обращайте, а номер тут на визитке правильный, мой личный.

Глава 8

В десять утра Пузырев стоял на проходной администрации вокзала. Пожилая женщина в форме с эмблемой РЖД проводила его до большого кабинета, в котором на данный момент находилась всего один человек. Это была миловидная, среднего возраста женщина. Она смотрела на вошедшего сыщика недовольным взглядом.