Пьяная Россия
Шрифт:
И замолкал, торжествующе оглядывая своих друзей, повалившихся кто куда, от хохота.
Мечты у Дьякона были одни и те же, но с вариациями, иногда он воображал белых ангелочков, которые машут крылышками у него над головой и почему-то при этом держат веера, которыми обмахивают новоявленного Патриарха. Но тут, непременно, в фантазии Дьякона встревал циник Карлсон и дополнял картину, наделяя ангелочков вентиляторами огромной мощности, живо описывал, как мечутся перепуганные толпы прихожан по храму, как прячутся в алтаре, залезают в гробы к святым и при этом трещал зубами, изображая хруст костей несчастных святых угодников.
А злобные ангелы летают по всему храму и выдувают тех, кто спрятался. И под куполом летают рассерженные старухи с клюками и костылями, которыми они так и норовят стукнуть раздухарившихся ангелочков. Заканчивались фантазии Карлсона обидой Дьякона и заливистым хохотом сослуживцев, которые держась за животы, расползались кто куда, лишь бы передохнуть от смеха. Тем не менее, и Карлсон, и Дьякон оставались друзьями. Иногда, они вместе ходили в ту же церковь и вполне скромно простаивали всю службу, истово крестясь да кланяясь, им обоим нравился сам процесс церковной службы, а не служение Богу.
Изредка, по знакомству с церковнослужителями, Дьякона приглашали на Пасху, на Крестный ход. И он с Карлсоном обязательно брался нести хоругви. Оба друга, огромные, выше двух метров ростом, широкоплечие, облаченные в белые одежды, рубашку и брюки, вышагивали перед всей процессией, будто два грозных архангела. А за ними вослед шествовали дьяконы и псаломщики с иконами, следом семенили в праздничных одеждах священники с крестами. Шествие замыкала толпа наряженных в светлое, верующих, тогда под облака уносились слова молитв, выпевающих певчими, в обыкновении, студентами музыкальных училищ. Им вторили басом дьяконы. Многие голоса звучали настолько прекрасно, что крупные слезы сыпались из глаз и улыбки умиления надолго поселялись на лицах всех, кто это слышал.
Дьякон шевелил плечами и широко улыбался, Карлсон исполнял свои обязанности добросовестно и только сурово смотрел на зевак, сбегающихся поглазеть в большом изобилии на парад священников. Правда, изредка Карлсон выдавал странные фразы, он кивал на толпы зевак и говорил Дьякону:
«Все как всегда, ничего не меняется, и тысячи лет назад было тоже самое…»
И шагал, иногда подключаясь к общему торжественному пению, а Дьякон кивал, вполне согласный с мнением своего друга…
3
В тот год весна вступила в свои права весьма рано. Солнце стало жарить еще в феврале. Снежные кучи, вдруг, потемнели и будто съеденные жадным светилом как-то так исчезли. Обыватели, по привычке, обувшиеся в резиновые сапоги растерялись совершенно, оглядывая в недоумении быстро просыхающую землю. И поводя руками, чертили что-то такое в воздухе, живо обсуждая невиданный подарок природы. Предприимчивые огородники принялись тут же за свою таинственную возню с саженцами
У отряда специального назначения появилась работа, и ребятня во дворе школы только томилась, с тоскою ожидая появления Роберта. Марк с Кристиной знали, что отряд предотвращает засуху.
Тучи вместе с легким ветерком прилетали откуда-то с северных морей, легкие дожди омывали готовую потрескаться землю. Огородники были довольны, не догадываясь об истинных причинах появления дождя. Верующие кивали на Бога. Священники самодовольно улыбались и, поглаживая благообразные бороды, кивали, уверенно приписывая благоприятные погодные условия силе проведенных ими водосвятных молебнов.
Наконец, климат поменялся, подули ветра, сами собою нагнали облаков и отряд смог передохнуть. Роберт, правда, не сразу вернулся домой. Вместе с друзьями, с Карлсоном и Дьяконом, они вначале свободно паря, промчались под благодатным теплым дождиком, а потом ринулись в лес.
Огромное красное солнце неторопливо опускалось за горизонт. Дьякон, болтая ногами и сидя на толстой ветке громадной сосны, глядел заворожено. У него была привычка шептать себе под нос, и теперь он шептал:
«Ишь небозем какой!»
И смотрел, довольно улыбаясь, на потемневший горизонт.
Подле него, почти в воздухе, не касаясь ногами ветки, стоял Карлсон и критически осматривал окрестности. Ну, а Роберт по своей привычке наблюдать, пристроился неподалеку, тут же, в ветвях. Друзья были намерены пробыть, посреди природы, незаметными и неприметными какое-то время, а после уж отправиться восвояси.
Земля пахла цветами, в лесных балках заливались соловьи. Весна, полная воздуха и тепла, красовалась разноцветными нарядами. В березах, окутанных зеленой дымкой молодой листвы, запутались красные лучи солнца.
Какая-то птица однообразно и грустно что-то верещала и верещала в кустах, все тише и тише, как видно, засыпая, пока не смолкла совсем. Солнце село. И тут же, в холодеющих сумерках, явился новый голос. Он пробирал до дрожи, хотя, ежели возможно было бы рассмотреть обладателя голоса, первое, что поразило бы – это круглые желтые глаза, второе – ушастая голова, готовая повернуться, казалось, на сто восемьдесят градусов вокруг. Ушастая сова тоже по-своему выражала свой восторг весне.
Но вот взошла Луна. Ее бледный свет осветил притихшую землю. И сразу все вокруг ожило. Появились большие ночные бабочки, бесшумно парящие над землей; какие-то мотыльки летали в прозрачном воздухе; радовались комары, сбиваясь в облачка из жужжащих сверкающих крылышков.
Мелькнула черная тень, высоко подпрыгивая в траве, пробежал заяц. Широко распахнув крылья, пронеслась за ним тень филина. Тут же, испуганно, на разные голоса запищали в траве мыши. Сколько всего!
И необъятное звездное небо, без единого облачка, мерцало красиво и манило к себе, как манит усталого путника уютная постель дома.
Друзья смотрели, затаив дыхание, только одного Карлсона не задевала природная благодать. Он, поджимая губы, глядел вокруг себя без тени возвышенных чувств. И пока он не испортил впечатления, произведенного весной, Роберт с Дьяконом решили тронуться в путь.