Пьяная жизнь
Шрифт:
«ваковским» доцентом. Последняя».
ПЬЯНАЯ ЖИЗНЬ
После «доманевского сидения» устроился на роботу вновь
в качестве ассистента. Привычно легко влился в коллектив.
После ГКЧП, 1 сентября 1991 года приехал в хорошо знакомый
Институт повышения квалификации «повышаться» от нового
ВУЗа.
Слушателей было удручающе мало. Одессу представляли
три человека – я, мой сокурсник и женщина – философ.
Компанию
удивлением узнал о киевской школе арабистики, начало которой
положил Агатангел Крымский.
Разговоры об Одессе и мусульманських традициях Кавказа
вели под. дешевые крепленные вина каждый вечер.
Кризис в межнациональных отношениях одесситов и
махачкалинцев случился, когда появились «купоны» и мы,
командировочные, оказались без них. Советские рубли одесситы
неосторожно пропили, надеясь на стипендию а купонов не
получили, так как были не киевлянами. Тогда Махачкала
выделила помощь рублями, и бежать за вином выпало мне. После
распития меня обвинили в неправильной сдаче. Карманов не
выворачивали, правоту свою я доказал, но горячий нрав
джигитов с берегов Каспия мы почувствовали. Отношения тихо
сошли на нет.
Отсутствие купонов и рублей не забуду никогда. Четыре
дня мы с однокурсником ничего не ели, пили воду из-под крана,
сигареты «стреляли» у прохожих, вполне серъезно намеривались
садиться с шапкой у станции метро.
Выручил наш историк Саша Лебеденко, работавший в
Переяславле – Хмельницком. Привез еду, курево, спирт.
Уезжали мы из Одессы советской, а возвратились в
украинскую…
Валерий Варзацкий
Обществоведческие кафедры закрывались, объединялись,
переименовывались, сокращались по штатам. Каждый боролся за
рабочее место. Этого я не уловил, а расслабленный ИПК (кстати,
мы были последним в истории набором) по-инерции продолжал
«отдыхать», увлеченно рассказывая собутыльникам о киевских
страданиях. Я бы даже сказал, пил с удвоенной силой,
наверстывая упущенное от безденежья в Киеве.
Тогда же, в конце 1991-1992 учебного года, произошел
поворотный в «питейной биографии», объективно трагический
для меня момент – первый раз из-за пьянки не пошел на работу.
Трое суток пили с другом Серегой в гараже. Как всегда
рассчитывал утром выпить пивца и «разогретый» выдать
шедевры словоблудия на лекциях, оставшись после занятий на
последнем в году заседании кафедры. Портфель
необходимым для кочевой жизни ещё не запойного, ещё не
классического алкоголика, но «пофигиста» - пьяницы, был со
мной. Ничего не мешало тут же в гараже побриться, умыть рожу
и вперед! Но… видно на роду было написано другое.
С ночи чудом осталось полбутылки водки. Очень тяжко
было. «Выпью, - думаю,- пятьдесят грамм, все равно еще рано,
пивныые заведения закрыты, может легче станет». Стало
действительно легче. После второй – вообще хорошо.
– А может ну их на х…?, - говорю Сереге. – Все равно это
последние занятия, их половины не будет. А на кафедре будут
подводить итоги – обойдутся и без меня.
– Золотые слова! Ну, наливай третью, за тех. кто в море!
Без меня обошлись точно. Оказывается, на заседание
пришел проректор и в жестком противостоянии решали, кого
уволить, кого оставить. Результат: со всеми решили
ПЬЯНАЯ ЖИЗНЬ
положительно, большинству лишь уменьшив нагрузку, «за
бортом» оказался один я. Уволили по сокращению штатов.
Итак, первый раз по-пьянке не вышел на работу и был
уволен. Думаете, запил с горя? Продолжил, узнав о
случившемся? Ошибаетесь.
Во – первых, с горя я и сегодня, в шестьдесят три года, не
запиваю. Начинаю только в хорошем настроении.
Во – вторых, в сорок один год запоев еще небыло.
Что такое запой в моем исполнении? Минимум две недели
употребления водки по двадцать пять - тридцать граммов одним
глотком, запивая водой, закусывая печеньем (три - четыре
печенья в сутки). Каждое утро начинается с пива, в чьем-то
обществе, желательно «на хате».
За столом не «потухаю», но первые четыре - пять дней не
помню, как возвращаюсь домой. При этом не шатаюсь, веду себя,
по словам очевидцев, как трезвый, разве что бледный и немного
«заторможенный». Переступив порог, не раздеваясь, часто в
обуви устремляюсь в «койку».
Начиная с шестого дня, перестаю пьянеть, могу выпить до
трех бутылок водки за 24 часа, практически не сплю. Есть, просто
не могу, и, конечно, не хочу. Что-либо делать ни физически, ни
умственно не в состоянии. Беседую, если есть с кем. Тупо
смотрю «телек», если сам. «Пробивает» слеза восторга или
жалости.
«В
одиночку»
не
пью.
Личный
антирекорд
продолжительности – 45 суток, не считая «отходняка». Когда был