Пьяная жизнь
Шрифт:
тихий ужас!
Депутаты, крупные чиновники и предприниматели,
напившись,
превращаются
в
отвратительные
создания,
Валерий Варзацкий
способные на гениальные по своей уникальности пьяные
выходки, зачастую преступные или на тонкой грани между
жизнью и смертью. Не хочу рассказывать, что они вытворяют
упившись. Тянет на рвоту. Отмечу лишь, что опыт
кругах весьма полезен для тех, кто изучает вырождающийся вид
– современного человека.
Гораздо более интересно «на дне», среди «бомжей» -
отставников, бывших «ментов», моряков, учителей, артистов,
стариков, изгнанных из дома детьми, обманутых аферистами,
проигравшихся в азартные игры, пропивших все.
Интересна еще одна, незаметная, мало исследованная
категория сильно пьющих - «тихие алкоголики». Они хоть и
антиподы нам, запойным, но общение с ними всегда доставляло
мне удовольствие, равно как и поражала их способность при
голых стенах умудряться каждый день «глотать» шкалик. И это
невзирая на жесткий контроль строгих жен или старых матерей,
больше всего на свете боящихся умереть раньше сыновей,
немедленно отправляющихся за ними.
Одесские «бомжи» в районе «Южного рынка» меня знали
и называли «профессором». Каждое утро, проходя мимо них,
«больных» после обычной бурной ночи, я молча, стараясь не
прикасаться, подавал ближайшему мелкую купюру. Постепенно
приучил. И когда небыло ничего в кармане, виновато разводил
руками, думая, что обиделись. Но каково было потрясение, когда
увидев мою помятую, после вчерашней пьянки, физиономию, от
горячих труб теплосети, шатаясь, рванулась ко мне «бомжиха» с
червонцем, зажатым в грязном кулаке:
– На, профессор! Разгладь «фейс»!
ПЬЯНАЯ ЖИЗНЬ
Конечно, «по трезвянке» я бы с ними не общался. Да и
сильно пьяным в их стаю не попадал. Приходил «на отходняке»
после запоя, с бутылкой, чтобы послушать невероятные истории
рассказываемые «бомжами» - интеллигентами.
Запомнилась одна, вроде бы не выдуманная, так как
дополняли, поправляли, спорили все «хором».
Нашли они в мусорном контейнере валенки. Один
попытался обуть. Но что-то внутри мешало ногам. Оказалось –
доллары. По 3 тысячи в каждом. Что с ними делать? Явно кто-то
собирал для чего-то. Может на операцию? Или на похороны?
Выбросил кто-то другой, не знавший, что они там. Вроде бы
проще пропить толпой, но пока пропьешь такую сумму то либо
сдохнешь, либо загремишь на нары. От «баксов» добра не жди.
Решили
Невероятно, но через дворников, старушек, сидящих у подъездов,
нашли!
Оказалось, хозяин – моряк, любитель подледной рыбалки,
в рейсе, а жена, противница той рыбалки, решила выбросить
валенки, дабы отвадить мужа от опасного хобби. Моряк должен
прийти из рейса через месяц…
Хотите – верьте, хотите – нет МЕСЯЦ (!) «бомжи» ждали,
не пропив ни одного доллара! Наградой за терпение были
комисионные в гривнах, которые, по их просьбе, моряк
выплачивал частями тоже в течение месяца. Лучшего «отдыха»
никто из них в своей жизни не знал.
Или взять недоучившегося историка и «зэка» Валеру по
кличке Вареник, «заправлявшего» на «Южном». Как он
преображался, светился теплом, забывал воровскую «феню»,
повествуя о студенческих годах! Сколько раз мы встречались
между прилавками, недалеко от «точки», где наливали
Валерий Варзацкий
проверенные люди домашний «коньяк», столько же добавлял
нового к ранее сказаному. Я понимал, что не врет, что вспоминая
об университете, фактически изливает душу такому же пьянице,
да еще и однокашнику.
Не знаю, живы ли Вареник, Коля, Дипломат, Степа – мои
«корефаны» на «Южном», но знаю точно, что «безбашенное»
наше прошлое не вернуть.
Как не вернуть к жизни всех без исключения знакомых
«бомжей» - замерзших, зарезаных, сгоревших.
Как не забыть Богдана Кицыка, Юрку Геращенка, Ваню
Бойченка, Серегу Изовита – нормальных, добрых, отзывчивых
людей, моих друзей проигравших в неравной схватке со Змием.
Размышляя о бедах, связаных с выпивкой, пытаясь быть
правдивым и максиально объективным, прежде всего по
отношению к себе, прихожу к неоднозначно характеризующему
мои человеческие качества выводу.
Оказывается, сегодня, в 63 года, самыми большими
потерями от пьянки я считаю не смерти перечисленных и не
перечисленных (неправильно поймут живые родственники…)
друзей, не угробленное свое здоровье, не колоссальные
материальные «издержки производства» а две докторантуры
фактически разменяные мной на запои.
Докторантур, в которые я почти стопроцентно должен был
поступить, три.
Первая, московская, отвергнутая из-за гордыни, не связана
с пьянкой, и об этом я пишу в «Письме маме».
Вторая, киевская, провалилась на самом финише за пьяные