Пять баксов для доктора Брауна. Книга 3

Маллоу М. Р.

— Хорошо, — сказал Фокс. — Ну-с, нам все равно здесь торчать. Давайте подумаем о том, что подошло бы к вашим желаниям и вашим возможностям. Между прочим, мой дорогой охотник за миллионом, вы разрешите поинтересоваться?

— Ради бога.

— Сколько у вас уже есть?

— Вместе с гонораром за мумию — тысяч тридцать.

— Помилуйте, вы какой-то джентльмен в поисках десятки.

— Пятерки, раз уж на то пошло, — поправил Саммерс. — Помните свои слова о том важном, что дается даром? Я часто о них думаю.

— Не совсем понимаю, — вежливая улыбка Фокса дала понять, что не понимает он ровным счетом ничего. —

Вы хотите сказать, что все-таки оценили своего друга по достоинству? Я в этом не сомневался.

— Я хотел сказать нечто большее. Однажды я был уверен, что потеряю его. У нас не было денег отправить его в больницу. В больницах для бедных сами знаете, что. К тому же это было в 1906 году — в Сан-Франциско тогда были забиты жертвами землетрясения все больницы, все госпитали и даже холл Оперы — все, где только можно было разместить людей. Маллоу был при смерти. Я не мог представить, что кто-то станет с ним возиться. Более того, понимал, что в самом лучшем случае его приютят какие-нибудь добрые люди и он просто промучается несколько лишних дней. Словом, я тогда думал о ваших словах. Даром! Даром, Алекс! Кому он был нужен, нищий мальчишка? Кого волновало, что я останусь один? Терять мне было нечего. Я пошел ва-банк. Я потащил Маллоу к одному доктору. Денег у нас не было, и я подумал, что буду просить, плакать, умолять, вцеплюсь в него и не выпущу, пока он нам не поможет. Отработаю. Украду. Я думал, что если только он согласится, я найду эти деньги — где угодно, как угодно — найду. Но доктор Браун помог нам даром. Визит стоил пять баксов.

Саммерс помолчал.

— Эти пять баксов я часто порывался отправить ему потом.

— Не отправили?

— Нет.

— Правильно сделали. Эти, как вы выразились, пять баксов для доктора Брауна следует возвращать по-другому. Тем, кто в них нуждается так, как вы нуждались тогда. Впрочем, что я говорю. Судя по той картине, которую я видел на вокзале в Нью-Йорке, урок вы усвоили. Скажу вам больше: в в первый раз вы получили свои пять баксов не от доктора Брауна. Вы получили их…

— От вас.

— Да. Мой саквояж, который достался вам в отчаянную минуту. Не могу передать, как я жалел о нем! — но вам он был нужнее. И пять баксов вернулись ко мне. Когда я вынужден был расстаться со своим имуществом — всем, что могло бы мне помочь, мне самому помогли. Джейк, все было совсем не так эффектно, как я рассказал. Да, после того, как мне удалось уйти от пинкертонов, я нанялся в цирк. Я сочинил историю о богатой тетке, преследующей меня своей опекой, о бегстве — и…

— Подождите, так тети Элизабет не было? — изумился коммерсант. — Вы все выдумали?!

Фокс рассмеялся.

— Нет-нет, моя тетушка — персонаж совершенно реальный. Я всего лишь немного приукрасил настоящую историю своего побега из дома, сделав ее более занимательной. В своем роде я сыграл роль Ральфа — великовозрастного ребенка, отважившегося на отчаянный шаг. Думаю, mon cher ami, история вашего персонажа, будь он настоящим, закончилась бы именно так. Но дело не в этом. История, рассказанная мной в цирке, имела успех, меня приняли, дали мне костюм и ботинки — и когда три месяца спустя я вежливо напомнил, что нуждаюсь в деньгах, меня просто выкинули вон. Друзья — впрочем, какие друзья — просто товарищи — дали мне адрес своих друзей.

Эти люди были настолько добры ко мне, что прокормили

меня восемь недель. Положение мое было не просто отчаянным — оно было безнадежным. Я не имел возможности найти даже простую работу без риска попасться в руки сыщиков. У меня не было денег. Все, чем я располагал — это пара брюк, пиджак, белье, которое они мне подарили, и рождественская хлопушка. Они оказали мне неоценимую услугу, Джейк. В Сан-Франциско остановился цирк Келлера. Я узнал об этом. Но у меня не было ни одного шанса, Джейк! Ни единого! Меня искали — все железные дороги были оцеплены сыщиками. Я даже не мог ни о чем просить — приютившие меня люди были небогаты. Я не знал, смогу ли отдать им деньги — а не отдать их было бы последним делом, после которого я никогда бы не смог относиться к себе с уважением. К тому же, у них было трое детей. И вот — это было за неделю до Нового Года, — они сделали мне подарок. Они переправили меня во Фриско, Джейк!

— Во Фриско! — вскричал Саммерс. — Вы были во Фриско!

— Да, во Фриско. Я прибыл туда за три дня до Нового Года.

— А я в апреле… — ошеломленно пробормотал Саммерс. — Я же знал, я чувствовал!

— Одетый евреем, — продолжал Фокс, — я прибыл к Келлеру, продемонстрировал несколько фокусов с банкнотами — меня взяли. А вы, где, вы говорите, вы были?

— Фокс! Я был в цирке, в «Орфеум»! Я смотрел Гудини!

— «Орфеум»? Святые небеса, Джейк! Вы смотрели Гудини спустя всего три месяца после того, как я сидел у Эрика в уборной!

— Эрик?

— Эрик Вайсс, мой старый друг. Вы знаете его под именем Гарри Гудини.

— Так, значит, это Гудини переправил вас через Атлантику?

— Милый мой, он только иллюзионист. Он может выбраться из любых оков, убежать из тюремной камеры и спрятать в комнате слона, но продлись любой из его номеров дольше всего на четверть часа — и его ждет скандальное разоблачение. Нет, он тоже был бессилен. Но факт нашего знакомства, кажется, неизвестен пинкертонам. Я старался проводить у него как можно больше времени. За неделю у Келлера я заработал достаточно, чтобы позволить себе наняться в один нищий цирк, и прямо в гриме, под видом спившегося фокусника, отбыл по фальшивым документам в Марсель.

— Почему же вы не остались у Келлера?

— Они нашли меня почти сразу. Бедный неудачливый Спаниель! Я опять ушел у него из-под носа! Ему понадобилось несколько недель, чтобы понять ход моих мыслей! Тем не менее, человек он неглупый. Соображай он быстрее, меня ждал бы провал. Но…

Фокс хотел продолжать, но внезапно хлопнул себя по лбу.

— Ах! Вы, между прочим, заметили? Вы встретили меня, будучи примерно в возрасте мисс Вандерер! Вам было пятнадцать. Мне — тридцать один. Пять баксов для доктора Брауна, Джейк!

Саммерс долго молчал.

— Я должен что-то сделать для Эдны? Но я ничего не сделал. Хуже того, я поступил наоборот!

— Увидим, — наклонил голову Фокс. — Такие вещи всегда непредсказуемы. Ну-с, вот что я хочу вам сказать. Я рад, что вы начинаете понимать простые вещи. Тем не менее, есть еще одна вещь — не менее простая.

Несколько секунд напряженного молчания. Казалось, что от этого молчания сгустился воздух. Наконец, Фокс произнес:

— Вам тридцать три. Вы понимаете, что в самом лучшем случае когда вы еще только подступитесь к миллиону, вам будет пятьдесят?