Пять баксов для доктора Брауна. Книга 6
Шрифт:
— Сегодня десятое ноября, — сказал Саммерс. — Семью восемь — пятьдесят шесть. Президент нашей страны — Кулидж.
— Очень хорошо.
— До него, — продолжал коммерсант, не затрудняясь застегнуть расстегнутую рубашку, — президентом был Гардинг, а перед ним — Вильсон. Ни мой отец, ни мой дед, а равно и иные родственники мужского пола не страдали ни пляской святого Витта, ни слабоумием, ни иными расстройствами, кроме, разумеется, расстройства желудка.
— Хорошо. Продолжайте, пожалуйста.
— Я
— Пожалуйста.
Движения коммерсанта были вполне уверенными.
— Могу также прикоснуться к вашему носу, — сообщил он.
Доктор отстранилась от его протянутой руки.
— Благодарю. Этого делать не нужно.
— Почему не нужно? Не нужно? Вы действительно так думаете?
— Вы не ответили на мой вопрос, мистер Саммерс.
— Знаете, ответьте лучше на мой. Что еще я должен сделать, чтобы вы оставили меня в покое?
— Ответить на несколько вопросов, — сказала доктор Бэнкс. — Меня пригласил ваш компаньон — я говорю вам это прямо, без экивоков. Будет лучше, если вы так же прямо ответите мне.
Коммерсант поднял глаза, увидел Маллоу, стоявшего в дверях и выразительно усмехнулся.
— Прекрасно, — доктор Бэнкс предпочла принять такой ответ как положительный. — Отвечайте, пожалуйста.
— Что? Ах, слышу ли голоса?
Саммерс смотрел в сторону компаньона.
— Да, — произнес он. — Да, слышу.
Последовала пауза, после чего доктор спросила:
— Это голос мужчины или женщины?
— Мужчины.
— Кто же этот мужчина?
Саммерс прищурился.
— Один знакомый. Я был склонен считать его другом.
— Почему «были»?
Коммерсант подпер голову локтем.
— Наверное, потому, что был тогда молод и не знал, что как бы ни было, все равно ты всегда одинок. Когда тебе плохо — всегда. Все желают тебе только добра, развешивают душеспасительные словеса и думают, какие они хорошие. Вместо того, чтобы честно признать, что помочь не могут, отойти в сторону и позволить хотя бы спокойно сдохнуть.
— Что же именно говорит вам этот человек?
Д.Э. пожал плечами.
— Ну, а все-таки? — настаивала доктор. — Можете вы вспомнить его последние слова?
Коммерсант немного помолчал.
— Сколько угодно. На память не жалуюсь. Он сказал… стоп, как же это было? Значит, он сказал: «Вы с ума сошли! Очнитесь, что вы делаете!»
Мистер Саммерс, произнесший эту фразу издевательским тоном, явно копировал чьи-то интонации. В противном случае он придумал себе довольно правдоподобный двойник. И двойник этот находился в здравом рассудке.
— Что же, — поинтересовалась доктор, — что же вы ответили на это?
— А что тут ответишь? Что я должен делать?
— Ну, а он?
— А
Кем бы ни был человек, с которым мысленно беседовал мистер Саммерс, слова он произносил верные. Маллоу, однако, побледнел. Он пристально смотрел на компаньона. Доктор отметила это обстоятельство, взглядом велела Маллоу уйти, и, когда он послушался, продолжила: — Могу предположить, что вы послали этого человека к черту.
— Нет, зачем.
— А как же?
— Просто сказал, да, в общем, и вам повторю: чего вы все от меня хотите? Чтобы я вам прыгал, как козел?
— Ну, хорошо, — мирно сказала доктор Бэнкс. — И часто вы вот так беседуете?
Ответом ей было несколько мерных кивков.
— Хорошо же, — повторила она. — Теперь, будьте добры, расскажите мне, что вы намерены предпринять, после того, как я уйду.
— Выбираете время, в которое мне было бы удобно отправиться в психушку?
— Мистер Саммерс, ответьте, пожалуйста.
Ответа не последовало, и доктор добавила:
— Ну? Я слушаю вас. Что вы намерены делать? Останетесь вот так лежать?
Некоторое время Саммерс молчал.
— Не знаю, — сказал он, когда тишина стала невыносимой. — Какая разница?
Опять пауза. Она затянулась почти на минуту, после чего коммерсант спросил: — Слушайте, доктор, вас не затруднит подать мне ночной горшок?
Доктор Бэнкс встала и достала из — под кровати то, о чем просил пациент.
— Можете не отворачиваться, — добавил он.
Она и не подумала отворачиваться. Коммерсант закурил, сел, сложив ноги на туалетный стол и поставил горшок на колени в качестве пепельницы.
— Вы очень кстати записали меня в сумасшедшие, — произнес он. — Теперь я могу и делать, что хочу, и высказать, наконец, все, что я о вас думаю. Спроса с меня никакого. Здорово, правда?
— Прекрасно, — одобрила доктор. — С интересом вас выслушаю. После того, как вы ответите на мой вопрос.
— Какой вопрос?
— О ваших ближайших планах, мистер Саммерс.
— Они вас не касаются.
— Ваш партнер придерживается иного мнения. Давайте постараемся его разубедить.
Коммерсант стряхнул в горшок пепел.
— Разубедить? — произнес он. — Зачем? Пусть себе думает, что хочет. Какая мне разница, что он думает?
— А вам все равно, что он думает?
— Совершенно все равно. Мне вообще все равно. Какая разница, кто что думает, если ничего не имеет смысла?
— Вы так считаете?
— Это не я. У мира свои законы. От вас ничего не зависит. Вы можете чего-нибудь хотеть, выворачиваться ради этого наизнанку. Можете что-нибудь ненавидеть — и тоже выворачиваться наизнанку. Это совершенно неважно. Ничего не меняется. Что бы вы ни сделали, ничего не меняется.