Пять дней и утро следующего
Шрифт:
Электричка остановилась.
Денисов выглянул на перрон, но никого не увидел. В пятиэтажных кирпичных домах напротив горел свет, чуть сзади по подъездному пути на холодильник толкали рефрижераторную секцию.
— Следующая — Речной вокзал… — объявила проводница.
Платформа была дугообразной. Пристройка билетной кассы скрывала начало дуги. Денисов и Сабодаш ждали: перед тем как отправиться, помощник машиниста выбежал на платформу удостовериться в безопасности пассажиров. Двери
— Пошли! — внезапно крикнула Кира.
Денисов и Сабодаш выскочили из вагона, тут же, не сговариваясь, разошлись в разные стороны: Денисов в дальний конец платформы к киоску «Союзпечати», Антон к билетной кассе.
Газетный киоск прикрывал надежно, но теперь Денисов не видел ни парней, ни Колыхалову. Словно почувствовав его тревогу, ККК успокоила:
— Вижу их хорошо.
Вся тяжесть наблюдения за преступниками теперь была на ней. Денисову оставалось разглядывать фотографии артистов, гашеные марки для коллекции.
«В детстве на каждом углу в конверте за несколько копеек ждет радость, — подумал Денисов. — И сколько их, киосков „Союзпечати“ и конвертов с гашеными марками…»
— Стоят на платформе, — предупредила Колыхалова, — просматривают в окна проходящие электрички.
Парни в полушубках словно чего-то ждали.
«А Роза Анкудинова собирала фотографии киноартистов…» — глядя за стекло киоска, вспомнил Денисов. Он вдруг представил себе ее с «пирогой» рыжеватых волос, с блестящим лезвием на цепочке.
У артистов на цветных фотографиях были серьезные, грустные лица.
«Даже в обычных одеждах, — подумал Денисов, — они напоминают сыгранных ими героев, остаются Вайсами, Жегловыми, Шелленбергами…»
С двух сторон снова показались приближающиеся огни встречных электричек. Машинисты обеих приветствовали друг друга короткими гудками.
— Внимание! — крикнула ККК. — Бегут в конец платформы.
Поезда остановились, открыли двери.
Через секунду и Денисов увидел: парни в полушубках бежали вдоль вагонов, мимо не закрытых пока дверей электрички, прибывшей из Москвы. За ними быстро шел Сабодаш.
— Двести восемнадцать! — предостерегающе крикнул Денисов.
Но было уже поздно: Сабодаш шагнул в ближайший тамбур, и двери за его спиной сомкнулись. Электричка отошла.
Парни круто свернули к другой. Денисов и Кира в разных концах платформы вскочили соответственно в первый и последний вагоны.
— Следующая конечная — Москва, Астраханский вокзал! — пробурчало поездное радио.
— Нахожусь в первом вагоне, — выждав, сообщил Денисов.
— Я в десятом, — ответила ККК. — Иду к тебе.
— Они где-то в середине…
Внезапно их негромкие переговоры по рации накрыл мощный сигнал стационарной радиостанции, установленной
— Сто девяносто восемь, двести один! Я Руза. — В дежурке их слышали. — Помощь требуется?
— Ни в коем случае! — взволновалась Колыхалова. — Всем уйти с пятой и шестой платформ. Иначе все испортите!
Дежурный испугался:
— Всем уйти с пятой и шестой платформ! Внимание постов! Повторяю: всем уйти с пятой и шестой!
— Вижу их в шестом! Там спит пьяный, при нем чемодан. Я в тамбуре седьмого…
— Слышал… — отозвался Денисов.
Он понял, почему парни на Москве-Товарной так долго стояли, пропуская проходившие поезда: смотрели в окна, высматривая жертву.
Перегон от Москвы-Товарной до вокзала был совсем короткий: пакгауз, подъездные пути, низко нависший над рельсами Дубниковский мост. Электропоезд приняли на дальний путь рядом с забором отделения перевозки почты и пустырем. По другую сторону тянулась малоосвещенная платформа.
— Граждане пассажиры! — объявила по радио проводница. — Не оставляйте в вагоне свои вещи…
Машинист отключил пантографы, в вагонах потемнело. Денисов ждал в тамбуре. Несколько пассажиров прошли мимо него, направляясь к вокзалу, в метро.
— Ты все еще в седьмом? — окликнул Денисов Колыхалову.
— Да.
— Иду к тебе. Разумеется, не по платформе. Могут увидеть в окно.
Денисов раздвинул половинки двери с другой стороны тамбура — при отключенных пантографах пневматика не держала их, — спрыгнул на обочину, побежал вдоль забора вперед, к пустырю.
В седьмом вагоне ККК тоже откатила двери и теперь стояла в проеме на уровне денисовской головы.
— Все тихо? — спросил Денисов.
— Хотят узнать, насколько пассажир пьян…
Колыхалова, одной рукой держась за поручень, второй подтянула Денисова в вагон.
Вдвоем они вошли на переходную площадку. В глубине салона Денисов увидел две фигуры, суетившиеся вокруг третьей.
— Лазят по карманам… — зашептала ККК, словно Денисов не в состоянии был видеть. — Берут из чемодана! Не подошло. Бросили под лавку…
Денисов оставил Колыхалову на площадке, вернулся в тамбур, закрылся курткой с головой:
— Руза! Я двести первый! Перекрывай отходы с восьмого пути. Быстрее… Как поняли? Они в электричке!
— Понял! — крикнул дежурный.
Денисов отключил рацию. Возвращаться на переходную площадку ему не пришлось. Колыхалова поспешно отпрянула к нему в тамбур. Денисов услышал шаги — парни приближались. Ситуация с Анкудиновой и Горяиновым повторялась, с той разницей, что на этот раз поезд стоял. В дальнем месте станции. И, как тогда, шедший первым — коренастый, сильный — спросил: