Пять дней сплошного цирка
Шрифт:
После рождения котят из бытовки она выходила редко и ненадолго.
Сегодня она опять уселась перед клеткой Матильды.
Вытирая руки, я полюбовалась на кошку и хотела пойти переодеться, когда на стоянку цирка заехала еще одна машина высокого класса. Из нее вылез тот молодой мужчина Иван, что произвел на меня сильнейшее впечатление своими пустыми глазами на вчерашних поминках.
По его требовательному взгляду к нему подошел милиционер. Сержант эмоционально показывал на медвежью клетку, на бытовку Володи, на меня, на место, где только что стояли машины
Мужчина равнодушно слушал… Пока не увидел кошку. Он развернулся, подхватил мою Мусяку, стал ее тискать и обнимать. Кошка снисходительно принимала признание в любви.
Ну, гладит мужчина кошку, ну, прижимается к ней, закатывая глаза: редко, но бывает. Но когда он, разговаривая с нею, понес ее к своей машине, я пошла наперерез.
– Эй, парень!
Парень с высоты своего роста посмотрел на меня, как аист на лягушку. Но не съел, а пошел дальше.
– Слушайте! Как вас там… – я семенила вслед бугаю. – Слышишь, ты! Отдай мою кошку!
Я протянула руки. Кошка повернула ко мне голову, лениво мяукнула, что типа узнала свою подданную, но в руках сильного мужчины она чувствует себя более комфортно. Мужчина прибавил шагу.
– Вы куда несете Мусяку?
Не замедляя шага, мужчина сказал через плечо:
– Отстань, уборщица.
Я обиженно закричала.
– Зачем же вы кошку воруете? У нее котята, между прочим. В коробочке.
Парень остановился и впервые проявил внимание.
– Сколько? – Вид у меня был, наверное, совершенно тупой, и он пояснил: – Котят сколько?
– Осталось трое. – Я не понимала цели разговора и нервничала.
– Не понял. Померли, что ли, остальные? – Брезгливо сморщился трехдверношкафистый мужчина.
– Почему? Двух продала вчера. Мусяке тяжело кормить сразу пятерых.
– Угу. Значит, она все-таки загуляла с тем дворовым котярой. – Мужчина чмокнул кошку в плоскую морду. – Загуляла, королева красоты?
Кошка согласительно муркнула. Меня пробило от ревности, но больше всего я боялась, что этот бугай унесет Мусяку, и мне придется самой выкармливать троих орущих охламонов.
– Вы ее не уносите. Во-первых, котят жалко, во-вторых, Мусяка может серьезно пострадать, если сразу ее от котят оторвать, молоко у нее будет перегорать очень болезненно.
– Мою кошку, барышня, – бугай принюхался ко мне и сплюнул в сторону, – зовут Черри Мрамор Розовый. У нее в паспорте имя написано. Никаких плебейских Мусь и Мурок. Куда идти? Где ее эти… незаконнорожденные?
– Ко мне в бытовку, – сказала я и испугалась. Там же сейчас Сергей с Костей! – Только у меня там подруга сейчас неодетая, минут через десять.
Иван шел, не слушая меня, интуитивно вычислив мою бытовку.
Открыл дверь и вошел. Я за ним, боясь, что Костя и Сергей не поймут неожиданного визита. Бытовка была пустая, и я облегченно вздохнула.
Ивану хватило одного шага, чтобы оказаться у коробки с котятами. Не отпуская кошку, он поднял с пола коробку.
– Да-а. Не фирма.
Кошка заворочалась на руках мужчины, котята замяукали, увидев мамочку, и потянулись к ней, налезая друг на друга. Парень поставил
Парень оценил картину.
– Ладно, пусть живут. Я их забираю.
Прихватив коробку, мужчина пошел к дверям. Ничего себе! Вот так спереть мою кошку и спасибо не сказать.
– Послушайте… Кажется, вас Иваном зовут…
Мужчина стоял на пороге с коробкой в руках, на меня не смотрел и слушать не собирался. Я, сама не знаю почему, сделала шаг вперед и тоже взялась за коробку.
– Послушайте, Иван. Конечно, кошка не моя, и я вроде бы не имею права вам советовать, я просто видела вас на поминках. Но, понимаете, у вас тут в Городке после убийства Петечки началась какая-то тревожная суета. Я даже примерно не знаю, чем вы занимаетесь и какое отношение имеете к обувной фабрике. Но если есть возможность оставить кошку у меня, то лучше оставьте, ей здесь спокойнее будет.
Коробка в руках Ивана дернулась и затяжелела в моих руках.
– Ладно, держи. – Оборжаться про войну, но он чуть не плакал, глядя на мою Мусяку. – Дня три пусть побудет у тебя.
Пока я переставляла коробку обратно к кровати, Иван достал портмоне и кинул мне на стол три пятисотки.
– За еду расплачиваюсь. Если с ней что-нибудь случится… – Он сочувствующе вздохнул. – Убью… Не буду с ней, с моей девочкой, прощаться… тяжело.
В голосе Ивана послышались слезы. Я удивленно оглянулась, но мужчина уже прошел под окнами, сморкаясь в носовой платок. В это трудно поверить, но он ревел, расставаясь с кошкой.
До часу дня я была занята – принимала продукты для животных и сотрудников, проверяла накладные. И все время думала о том, как был холоден со мной Сига.
Вернувшийся из милиции Костя отругал меня за форсирование событий, за то, что влезла в следствие с личными эмоциями, но поговорить с Сигой согласился.
Сигизмунд приехал ровно в час. Мрачно выслушал Костю о том, что на фабрике есть подпольный цех, гонящий «левый» товар. Сообщение о предположительной невиновности Сергея оставило его равнодушным. Он без энтузиазма спросил, что ему теперь делать. Совет Кости – ничего, просто ждать, его вполне устроил.
Я стояла неподалеку от мужчин, делала вид, что составляю список продуктов и медикаментов на последующие дни.
Попрощавшись с Костей за руку, Сига направился к своей машине, и сердце мое от разочарования упало в бездну, расположенную за селезенкой. Но Сига остановился, обернулся.
– У тебя десять минут на сборы. Жду в своей машине.
Сумка была заранее собрана, на душ и переодевание ушло пятнадцать минут. Костя стоял рядом, грузил ценными указаниями.
– Главное, чтобы твой брат Андрей сразу же проанализировал формулы и технологию, переписанную Серегой. Для тебя лично лучшего всего остаться в Москве. – Старательно упаковав в боковой карман сумки подготовленные Сергеем бумаги, Костя, улыбаясь, почесал переносицу. – Но ты ведь вернешься?