Пять дней в Париже

Стил Даниэла

«В последний раз миссис Тэтчер видели примерно в полночь, и больше никаких сообщений о ней не поступало. Ночной портье говорит, что, кажется, видел ее рано утром, но, по другим сведениям, она не возвращалась в отель после того, как была сделана эта фотография. В настоящее время невозможно сказать, что это было – дурная игра или что-то другое. Возможно, чтобы снять психологическое напряжение, она просто уехала куда-нибудь, например навестить своих друзей или в пригороды Парижа. Однако чем больше времени проходит, тем труднее становится что-либо утверждать. Единственное, что мы знаем наверняка, – это то, что Оливия Дуглас Тэтчер исчезла. Телекомпания Си-эн-эн, Париж».

Питер уставился в экран, не веря собственным

ушам. Теперь по телевизору показывали фотографии Оливии, а потом перед камерой возник ее муж, и местный журналист взял у него интервью для англоязычного канала, который смотрел Питер. Репортер предположил, что в течение последних двух лет она находилась в состоянии депрессии из-за смерти своего ребенка. Но Энди Тэтчер отклонил эту мысль. Он совершенно уверен, добавил сенатор, что его жена жива и здорова, а если ее и похитили, то сделавшие это очень скоро свяжутся с ним. Тэтчер казался очень искренним и на удивление спокойным. Глаза были совершенно сухими, и никаких следов паники на его лице не было. Потом корреспондент сообщил, что утром в отель прибыла полиция, чтобы прослушивать телефонные звонки. Глядя на Энди Тэтчера, Питер вдруг подумал о том, что он явно совершенно не беспокоится о том, где его жена. Пытаясь угадать, что же произошло с ней после того, как они расстались, Питер внезапно пришел в ужас.

Около шести утра Оливия на его глазах вошла в отель. Что же произошло с ней потом? Он чувствовал некоторую ответственность за нее и спрашивал себя, не схватили ли ее на пути к номеру. Еще и еще раз проигрывая в уме все возможные варианты, Питер постепенно начал понимать, что стоит на месте. Его очень беспокоил вариант похищения, но он чувствовал, что ошибается. Их разговор об Агате Кристи не выходил у него из головы. Если с ней случилось что-то плохое, он этого не перенесет. Однако чем больше он думал об этом, тем сильнее убеждался в том, что все хорошо. Прошлой ночью Оливия спокойным шагом ушла от всего своего окружения. Что мешало ей поступить так еще раз? Возможно, она просто не смогла снова вернуться к своей жизни, хотя и чувствовала, что обязана это сделать. Но ведь она сама сказала ему, что больше не в состоянии так жить.

Питер стал мерить комнату шагами, раздумывая о ней, и через несколько минут он уже знал, что ему делать. Конечно, это было странно, но если он отвечал за ее безопасность, ему стоило совершить такой шаг. Он должен был сказать сенатору, что он был с ней всю ночь и утром отвел ее в отель. Кроме того, он хотел упомянуть Ла-Фавьер, потому что чем больше Питер думал об этом, тем сильнее убеждался, что она уехала туда, в то место, где, как он инстинктивно чувствовал, она может найти убежище. И хотя он знал Оливию совсем мало, это казалось ему очевидным. Наверняка Энди Тэтчер прекрасно знал, как много значил для его жены Ла-Фавьер, но сейчас он просто забыл об этом. Питер собирался напомнить ему о рыбацкой деревушке и предложить направить туда полицию в поисках пропавшей. И уж если ее там не окажется, тогда не останется никаких сомнений в том, что она попала в беду.

Он не стал терять время на ожидание лифта и ринулся вверх по лестнице до того этажа, где, как ему было известно, обитал сенатор Тэтчер. Прошлой ночью она сказала ему, в каком номере живет, и Питер немедленно заметил полицейских и сотрудников безопасности в коридорах. Они казались подавленными, но не особенно. Даже те из них, кто стоял в непосредственной близости от ее номера, явно не были встревожены. И они тоже заметили приближающегося к ним Питера, респектабельного мужчину в хорошем костюме. Интересно, примет ли его Эндерсен Тэтчер, вдруг подумал он. Ему совершенно не хотелось обсуждать это с кем бы то ни было другим. Странно было признаваться в том, что он в течение шести часов пил с его женой кофе на Монмартре, но Питеру казалось крайне важным быть с ним честным.

Подойдя

к двери, Питер спросил, может ли он видеть сенатора. Дежурный телохранитель поинтересовался, знаком ли он с господином Тэтчером, и Питер вынужден был признаться, что нет. Он назвал свое имя, проклиная себя за то, что предварительно не позвонил, но в ту минуту, когда выяснилось, что Оливия сбежала, он так заторопился поскорее поделиться с сенатором своими соображениями о ее местонахождении, что позабыл обо всем остальном.

Телохранитель вошел в номер, и через открытую дверь Питер услышал смех, шум, почувствовал запах дыма. В комнате явно шла оживленная беседа, при желании это можно было принять за вечеринку. Что обсуждали эти люди: где искать Оливию или, как уже заподозрил Питер, предвыборную кампанию и иные политические вопросы?

Через мгновение телохранитель снова возник на пороге и вежливо извинился. К сожалению, у сенатора Тэтчера переговоры, и не будет ли мистер Хаскелл так любезен, чтобы позвонить позже и обсудить свой вопрос по телефону. Он уверен в том, что мистер Хаскелл его поймет в свете всего того, что произошло. Конечно, поймет, мрачно подумал Питер. Он не мог лишь понять, почему они смеются, почему не суетятся и не паникуют из-за того, что пропала женщина. Неужели она часто так поступает? Или им просто на нее наплевать? Или же они, как и Питер, считают, что она немного устала и решила побыть в одиночестве пару дней, чтобы собраться с мыслями и привести себя в порядок?

Питер чуть было не поддался искушению сказать телохранителю, что у него есть соображения по поводу того, где именно скрывается жена сенатора, но он понимал, что, во-первых, может ошибаться, а во-вторых, с точки зрения постороннего человека, их ночные бдения на площади Согласия будут выглядеть крайне странными.

И почему он вдруг пошел за ней? При желании все это можно было раздуть в грандиозный скандал, как для нее, так и для него. И Питер понял, что не должен был сюда приходить. Ему надо было сначала позвонить, и он вернулся в свою комнату, чтобы сделать это.

Однако на экране телевизора снова были новости Си-эн-эн, и Питер опять увидел ее фотографию.

На этот раз журналист говорил о том, что Оливия скорее покончила с собой, чем была похищена, сопровождая свой комментарий фотографиями ее покойного сына и ее самой, плачущей на похоронах. Ее глаза загнанной лошади, смотревшие на него с экрана, заклинали Питера не предавать ее.

Корреспондент уже разговаривал со специалистом по депрессиям, который сообщил о том, что потерявшие надежду люди иногда совершают безумные поступки и что с Оливией Тэтчер могло произойти именно это, когда умер ее ребенок.

Питеру захотелось запустить чем-нибудь тяжелым в этих людей. Что они могли знать о ее боли, ее жизни, ее печали? Какое право они имели разбирать ее по косточкам? На экране между тем мелькали ее свадебные фотографии, а также репортаж о похоронах брата Энди, убитого через полгода после свадьбы будущего сенатора с Оливией.

Питер взял в руки телефон, в то время как журналисты говорили о трагедиях, преследующих семью Тэтчеров, начиная с убийства Тома Тэтчера шесть лет назад и смерти ребенка до трагического исчезновения Оливии Тэтчер. Да, это событие уже называли трагическим. Телефонистка спросила Питера, чем она может помочь, и он уже готов был попросить ее соединить с номером Тэтчера, но потом внезапно понял, что не может это сделать. Еще рано. Сначала он должен был убедиться сам. И если он не найдет ее там, где собирался искать, тогда будет ясно, что с ней что-то произошло, и тогда нужно будет позвонить Энди как можно скорее. На самом деле он ничем не был ей обязан, но после проведенной вместе ночи ему казалось, что он должен молчать. Единственное, на что оставалось надеяться, – это на то, что он не рискует ее жизнью, не решаясь ни с кем поделиться своей информацией.