Пять дней в Париже
Шрифт:
Им обоим была прекрасно известна правда о его жизни. Оливия понимала, что он продал себя, даже не догадываясь об этом, но произносить вслух свое мнение она не стала. Однажды пойдя на компромисс, Питер позволил Кейт и Фрэнку управлять всем – от его дома до его бизнеса. Это происходило постепенно. И теперь, когда он смотрел на все это глазами Оливии, его удивляло только одно: почему он раньше этого не замечал? Наверное, ему так было легче.
– Что я буду делать без тебя? – жалобно повторил Питер, прижимая ее к себе. Он не мог представить свою жизнь без разговоров с ней. Каким-то образом ему удавалось обходиться без
– Не думай об этом, – сказала Оливия и сама поцеловала его.
Им понадобились все их силы, чтобы оторваться друг от друга и медленно, обнявшись, вернуться в гостиницу. Когда они поднялись в ее крохотный номер, Питер улыбнулся и прошептал:
– Может быть, тебе придется не спать всю ночь и постоянно обливать меня холодной водой.
Он сопроводил свои слова мрачноватой усмешкой. Как хотелось ему взмахнуть волшебной палочкой и изменить обстоятельства! Но они оба понимали, что не имеют права сделать то, чего им так хотелось.
И не позволить себе увлечься и потерять голову стало для них делом чести и испытанием на стойкость.
– Я обещаю, – тоже усмехнувшись, ответила Оливия. Она все еще не позвонила Энди и, похоже, даже не собиралась. Питер не стал настаивать. Он считал, что это целиком и полностью ее дело, но упрямство Оливии интриговало его, и он спрашивал себя, пытается ли она наказать своего мужа или просто боится его.
Когда они поднялись в ее комнату, Оливия сдержала свое слово. Она отдала ему одеяло и одну простыню и помогла соорудить импровизированную постель на ковре рядом с ее кроватью. Питер лег прямо в джинсах и джемпере, сняв только обувь и носки, а Оливия переоделась в ночную рубашку в ванной. Они лежали в темноте: она – на кровати, он – на полу рядом с ней, – держали друг друга за руки и говорили без конца. Однако Питер даже не попытался поцеловать ее, и только около четырех часов утра она наконец умолкла и провалилась в сон. Питер очень тихо встал и ласково укрыл ее, как маленькую девочку, и поцеловал – так нежно, как целуют ребенка. А потом он снова улегся на свою постель на полу и думал о ней до самого утра.
Глава 6
Они оба проснулись около половины одиннадцатого утра, когда солнце уже вовсю светило в окно. Оливия открыла глаза первая, и когда Питер последовал ее примеру, она с нежной улыбкой смотрела на него.
– Доброе утро, – ласково прошептала она. Питер что-то пробормотал и перевернулся на спину. Несмотря на то что он спал на ковре и одеяле, было очень жестко, и Питер чувствовал себя несколько уставшим, тем более что уснул он в семь. – У тебя затекло тело? – спросила Оливия, глядя на то, как он морщится, и предложила потереть ему спину.
Они оба очень гордились тем, что им удалось провести вместе ночь, не нарушив взаимного обещания.
– С удовольствием, – согласился Питер с широкой улыбкой и перевернулся на живот, развеселив ее очередным мурлыканьем. Оливия, свесившись с кровати, принялась нежно массировать ему спину, а Питер лежал на своем импровизированном ложе с закрытыми от блаженства глазами.
– Хорошо ли ты спал? – спросила Оливия, переходя с его шеи на плечи и стараясь не думать о том, какая у него мягкая кожа – как у ребенка..
– Я всю ночь лежал и думал
Он перевернулся и, посмотрев на нее, взял ее за руки, без всяких предупреждений резко сел и поцеловал.
– Ты мне сегодня приснился, – сказала она. Лица их были совсем рядом, руки Питера сами собой потянулись к ее волосам, и он снова и снова целовал ее в губы, зная, что совсем скоро должен будет с ней расстаться.
– И что произошло во сне? – прошептал он, покрывая поцелуями ее шею и постепенно забывая о том, что он себе обещал.
– Я плавала в океане и начала тонуть… а ты меня спас. Я думаю, что это хорошая метафора для того, что случилось между нами с тех пор, как я впервые встретила тебя. Я ведь действительно тонула, когда в первый раз тебя увидела, – сказала она серьезно, глядя ему прямо в глаза.
Питер нежно обнял ее. Еще мгновение – и он уже стоял на коленях, а она все еще была на кровати, и внезапно его руки оказались у нее под ночной рубашкой, лаская ее грудь. Оливия слабо застонала, желая напомнить ему об их взаимных обещаниях, но уже через мгновение забыла о них, потянулась к нему и заставила его лечь рядом.
Их поцелуи становились все более страстными, тела переплелись, запутавшись в простынях. Оливия оставалась в рубашке, а Питер – в джинсах. Они долго лежали рядом, покрывая друг друга поцелуями и забыв обо всем на свете. Выполнить их решение не заходить далеко было невозможно. Питеру хотелось впитать ее в себя, поглотить, пока она не станет его частью, чтобы быть с ним всегда.
– Питер… – прошептала она, и он прижал ее к себе и принялся целовать с такой жадностью, что Оливия прильнула к нему, задыхаясь от желания.
– Оливия… не надо… я не хочу, чтобы ты потом об этом жалела…
Питер пытался вспомнить об ответственности, скорее ради нее, чем ради Кейт или сыновей, но в этот момент он уже не мог себя остановить. Не произнося ни слова, Оливия стянула с него джинсы, а Питер подбросил ее рубашку высоко в воздух, и не успела она упасть где-то поблизости от кровати, как Питер уже вошел в нее. Только к полудню перевели они дыхание и замерли в объятиях друг друга, совершенно вымотанные и пресыщенные. Но для обоих это был момент величайшего счастья в жизни, и Оливия улыбалась блаженной улыбкой:
– Питер… я тебя люблю…
– Это прекрасно, – сказал он, прижимая ее к себе так крепко, что со стороны их можно было принять за одного человека, – потому что в своей жизни я никогда никого так не любил. Все-таки я не джентльмен, – добавил он, явно нисколько не сожалея о случившемся. Он выглядел таким довольным, что Оливия сонно улыбнулась ему:
– Я этому только рада.
Вздохнув, она привалилась к нему поближе.
Они долго молчали, просто лежа в объятиях друг друга, благодарные судьбе за каждое мгновение, которое они провели вместе. И в конце концов, зная, что рано или поздно им придется расстаться, они снова занялись любовью – в последний раз. Когда настало время собираться, Оливия прижалась к нему и заплакала. Она не в силах была даже помыслить о разлуке с ним, но они оба знали, что это неизбежно. Оливия возвращалась с ним в Париж. Из гостиницы они вышли только в четыре часа, похожие на двух детей, покинувших Эдем.