Пять экспонатов из музея уголовного розыска
Шрифт:
Часы водили кистью Рафаэля, пером Льва Толстого и смычком Паганини. Они подгоняли великих творцов, напоминая им о том, что время быстротечно и его нельзя вернуть.
«Помните о смерти и торопитесь», - говорили они.
И творцы торопились сделать на земле всё, что им было предначертано.
Они разрабатывали философские системы, сочиняли музыку, создавали романы, осваивали новые методы лечения людей, учились летать, писали картины и опускались на дно океана. Исследовали микрокосмос и макрокосмос.
Часы и люди… Об этом можно было бы написать философский трактат. Но вернёмся к «ларцу времени».
Отец стал коллекционировать часы ещё мальчишкой. Началось с того,
Вскоре к дедовским часам присоединились подаренные теткой два гномона. Один из них, судя по стрелке, указывающей направление к Мекке, был в давние времена сделан правоверным мусульманином. Другой же гномон, цилиндрической формы, легкий и изящный, с некоторыми элементами готического стиля, по мнению часовщика тётки - ничем, впрочем, кроме рассуждений, не подтвержденному, - являлся детищем самого Альбрехта Дюрера.
Затем отец после посещения вместе с дедом ярмарки стал полноправным владельцем десяти веселых и ярких, как бабочки, «ходунцов», или «ёкальщиков», изготовленных в Звенигородском уезде Московской губернии кустарями деревни Шарапово. Были «екальщики» с кукушкой, со звонкоголосым петухом, с медведем, который каждый час высовывался из берлоги. На одном из «ёкальщиков» красовалось что-то вроде астрологического календаря с соответствующими таблицами, из которых легко было узнать, когда следует «кровь пущать, мыслить почать, жену любить или бороду брить».
Другой «екальщик», сделанный тем же мастером, прославлял грамматику: «Кто книжная писмена устраяет, или стихи соплетает, или повести изъясняет, или послания посылает… то всё мною, грамматикою, снискает».
На ярмарке были, приобретены и бронниковские карманные часы, которыми отец всегда очень гордился. Бронников, вятский часовщик, вместе со своими сыновьями изготовлял деревянные карманные часы, в которых не было ни одной металлической детали. Из жимолости он делал стрелки, из бамбука - пружинки, корпус вытачивал из берёзового нароста, так называемого капа, на шестеренки шла пальма. Заинтересовал этими часами устроителей вятской губернской торгово-промышленной выставки Александр Иванович Герцен, у которого были бронниковские часы, но не карманные, а настольные.
Не знаю, как вели себя бронниковские часы у Герцена, но у отца они прослужили около семидесяти лет. Срок для часов немалый. В сутки они отставали на минуту. Грех жаловаться и на «ёкальщиков». Вон, полюбуйтесь!
Василий Петрович показал на стену, где весело размахивали ажурным маятником голубые часы в форме избушки.
– Будто молодые, а? А ведь им, голубчик, за сто. Неграмотный кустарь делал - Ферапонт Савельевич Качкин.
Увлечение отца часами передалось, естественно, и мне. Задолго до того, как получить доступ в «ларец времени», я уже неплохо
Подними меня посреди ночи - и я тут же без малейшей запинки отбарабаню, что первые механические башенные часы были построены в Вестминстерском аббатстве в 1288 году.
Я мог бы с закрытыми глазами нарисовать детальные схемы двух клепсидр древнегреческого механика Ктезибия Александрийского, который первым использовал зубчатый механизм для передачи сил и движения, то есть осуществил идею Аристотеля.
Рядом с моей кроватью стояла деревянная восьмигранная палка с металлическим наконечником. В ручке её было четыре отверстия. Когда ко мне приходили товарищи по гимназии, то я им со вкусом объяснял, что это не просто палка, а индийские дорожные солнечные часы - ашадах. Я показывал, как такими часами следует пользоваться, в какое отверстие, в зависимости от месяца, нужно вставлять металлический штырь, который при вертикальном положении ашадаха будет отбрасывать тень на шкалу, указывая время. И если мои слушатели тотчас же не исчезали, то я тащил их к этажерке, на которой были расставлены «огненные часы» моего собственного производства.
Вы, конечно, никогда не слышали про такие часы? Между тем огненные часы, или огневые, как вам будет угодно, были достаточно широко распространены не только в Азии, но и в Европе, где появились, видимо, в конце двенадцатого века. Самые простейшие среди огневых часов - свечные. То есть бралась тонкая свечка, и вдоль нее наносилась шкала времени. Свечные часы были обычно длиной около метра. За ночь выгорало три-четыре свечи.
Я очень гордился тем, что сделанные мной огневые часы показывали время с точностью до пяти минут.
А в четвертом классе гимназии отец торжественно вручил мне ключ от «ларца времени». То ли он решил поощрить мои успехи в науках, то ли пришел к выводу, что я созрел для того, чтобы оценить его коллекцию, - не знаю. Но как бы то ни было, а ключ оказался у меня. И я, разумеется, тут же им воспользовался.
«Ларец времени» ошеломил меня.
Как завороженный я застыл перед витриной, где покоились на подушечках самых разнообразных форм карманные часы: круглые, квадратные, многоугольные, в виде арф, тюльпанов, корон, толстых монахов; часы с миниатюрными портретами, натюрмортами и жанровыми сценками на крышках, отделанные эмалью, серебром, перламутром, фарфором.
Я не мог оторвать глаз от каминных бронзовых часов, изображавших прекрасную Пандору со шкатулкой, в которой заперты человеческие несчастья. Мчится, будто в предчувствии беды, по циферблату, вделанному в шкатулку, секундная стрелка. Секунда, вторая, третья… Ещё мгновение - и откинет Пандора крышку, а из шкатулки вылетят все людские беды. Останется в ней на дне лишь надежда, которая отныне будет заменять людям счастье…
Рядом с этими часами - другие, тоже каминные. Они изображают готовящегося взлететь со скалы орла. Скала, в центре которой циферблат часов с одной часовой стрелкой, густо покрыта медальонами с разноцветной эмалью. Это гербы русских городов и губерний.
Плывет по серебряной воде золотой варяжский корабль под парусом с семью гребцами - это герб костромичей. У пермяков - серебряный медведь на красном фоне. Идёт себе мишка не спеша и несёт на спине золотое Евангелие. На серебряном щите герба Иркутской губернии - черный бобр, держащий в зубах соболя. У богатых рыбой саратовцев и герб соответствующий - три серебряные стерляди на голубом щите многоводной Волги. У тамбовцев - серебряный улей и три пчелы. А на гербе Тобольской губернии - атаманская булава, на которой украшенный драгоценными камнями круглый щит Ермака да казачьи знамена на острых древках…