Пять гладких камней

Брижань Елена

– То есть с равноправием полов у нас всё в порядке? – спросил Василий Андреевич

– Ну конечно! – ответила Евгения Александровна. – Неравноправия нет.

– А вот женщины говорят, что их обижают. – Сказал Василий Андреевич.

– Конечно обижают! А мужчин обижают ещё больше. Очень жестокий мир. Обсчитывают, жульничают, ремонт сделают – а он плохой, машину починят – она снова ремонта требует… Все друг друга обвиняют, недоплачивают зарплату, заставляют терпеть тяжелые жизненные обстоятельства. Да всё, чего не коснись, кругом все обижают. И женщин, и мужчин. Только мужчины об этом не вопят, а, главное, не пишут диссертации на тему «Меня обидели, я несчастный, а теперь давайте поговорим об этом на 300 страницах, как мужчина с мужчинами». Если кто-то в отношении тебя нарушил закон, это не значит, что в обществе не соблюдается равноправие, тем более равноправие полов. Этим полиция должна заниматься, а не наука. Термин – жуткий просто.

«Равноправие полов» – звучит, как юридическая дееспособность печени или щитовидной железы. Скромнее надо быть, женщины. Сидите со своим полом молча. Никто не собирается вас обижать, тем более, сильнее, чем мужчин. – Евгению Александровну уже было трудно остановить, но она всё-таки сдержалась и обратилась к Миле. – Извини, продолжай.

– А равенство полов невозможно по определению. Женский и мужской пол выполняют разные функции в физиологическом аспекте. Мужской организм не может выносить и родить ребенка, женский организм не способен на семяизвержение, женская половая клетка не может двигаться с той же скоростью, что и мужская – организмы в целом зачастую выполняют различные функции. И именно эта разница даёт нам эффективный механизм деторождения, а также совместного взращивания детей. Разделение мужского и женского труда уже на биологическом уровне – полезная и эффективная черта существования всего общества. Таким образом, словосочетание «половое равенство» представляет собой образцовое логическое противоречие. – заключила Мила.

– Вот! Нашла! – Евгения Александровна открыла какую-то небольшую книгу. – Я сейчас вам прочитаю, в какой ситуации можно было бы говорить о реальном неравноправии полов. Слушайте: «Нарушением равноправия полов можно было бы назвать тот случай, когда субъект изгоняется из общества или придается казни в связи только с половой принадлежностью. Так нарушается естественное право живого организма на жизнь. В связи с тем, что пол – характеристика, прежде всего, биологическая, то говорить о праве пола на жизнь (а от него в этом случае зависит жизнь всего организма) – справедливо. Община с культом уничтожения по половому признаку действительно нуждается в информации о том, что оба пола равны. Модель этого мира может выглядеть примерно так. Это община, предположим, мужчин, обязательно отшельников. Они поклоняются определенному богу (или богине), и одной из характерных черт этого культа является ненависть к женскому началу. Тогда каждая женщина, попавшая (не важно каким образом) в общину будет лишена жизни в связи с наличием у неё других половых органов. И это действо не выйдет за рамки культа и не будет противозаконным. В этом случае справедливо говорить, что равноправие полов не соблюдается. Возможно, такой представляется современная действительность человеку, убежденному в том, что существует угроза «повсеместного полового неравноправия». В то время как наше общество и государство действительное половое равноправие – обеспечивает». – Евгения Александровна демонстративно закрыла книгу и посмотрела на Василия Андреевича. – Вам никакая женщина не жаловалась на то, что её хотят убить из-за того, что она, скажем, «баба», а в полиции, куда она обращалась, ей сказали, что это законом не запрещено?

– Вроде бы нет. – улыбнулся Василий Андреевич.

– Ну вот видите? Половое неравноправие до нас еще не добралось. – Сказала она. – Нет его у нас. И говорить не о чем. Кстати, а по поводу полового равенства могу сказать, что оно вполне возможно. Только это должно быть общество или община, в которой нет половых отношений и не требуется деторождение. Вот там будет половое равенство ввиду того, что пол будет одинаково не используем, как женский, так и мужской.

– И что это за общество такое? – спросил Василий Андреевич.

– Монастырь. В православных монастырях женщинам дают мужские имена, например. И живи, равная всем монахам на земле.

– Всех феминисток в монастырь? – засмеялся он.

– Ну просятся же! – уже смеялась и Евгения Александровна.

Мы ехали по красивой трассе, периодически попадая в поток других машин. Солнце заходило на посадку, но пока не на большой скорости.

– А гендер-то что это? – спросил я.

– На пары мои надо ходить. – Быстро и серьёзно ответила Евгения Александровна, и продолжила. – Американский сексолог Джон Мани ввел понятие «гендер», так как ему при изучении гермафродитизма и трансексуализма – ну то есть физиологических и психических отклонений – потребовалось разграничить понятие пола как фенотипа и понятие пола как сексуально-генитальных качеств. Пол как фенотип, то есть внешние черты женщины и мужчины, он назвал гендером или гендерной ролью – ролью, которую человек играет в обществе. Додумался до того, что гендерная роль может не совпадать с биологическим полом. Забыл акцентировать на том, что это всё – у больных людей, или нестандартных людей, и такое несовпадение не является конструктивной нормой. НО! Феминистки в этом

описании как-то сразу узнали себя и дальше их было уже не остановить. Гендерные исследования полились рекой. Такая благодатная тема. Сколько всего интересного. А нравится ли мужчине быть мужчиной? А нравится ли женщине быть женщиной? А, может, нет? А вдруг, да? Но не факт. И понеслось. Как-то сам собой в эти исследования влился разговор о домашнем насилии. Опять же, подборка тем шла без рабской зависимости от здравого смысла… Ну и как-то так всё закрутилось. А изначально «гендер» – это понятие английской грамматики. Это род.

– Я запутался. Какой род? – устало протянул я, не понимая о чём идет речь.

– Ты прав. – Повернулась ко мне Евгения Александровна. – Это действительно непонятно нам, носителям русского языка. Давайте немного пробежимся по знаниям английского.

– Оой нет, я пас. – сказал я.

– Ну давай вместе. Как будет на английском «я»?

– «I», произносим «ай».

– Остальные местоимения знаешь? В сущности, меня интересует только «он», «она», «оно».

– «He», «She», «It», произносим «хи», «ши», «ит». – сказал я.

– Кого мы называем «хи» – он и «ши» – она?

– Только людей.

– И всё?

– Еще животных, у которых есть клички. – Помогла мне Мила.

– Молодцы! – Похвалила нас Евгения Александровна – Правильно. А почему только людей и животных с кличками?

– А почему? – Уже заинтересовался Василий Андреевич.

– Всё просто. У людей и у животных с кличками мы точно знаем половую принадлежность.

В воздухе как-то стало тихо. Каждый из нас пытался понять, что это значит и какой вывод из этого можно сделать….

– Иии.. что? – первым не выдержал я.

– А то, что английское «хи» и «ши» «он» и «она» – это не род, как в нашем языке, а пол.

– Иии.. что это значит?

– Для того, чтобы на живое существо сказать «ши» нужно точно знать, что у неё женский половой орган. Это прямая идентификация с полом. Ну, это, как если бы вместо «она» мы бы каждый раз говорили слово «вагина» или, я не знаю, «яйцеклетка». Сейчас постараюсь объяснить. В нашем языке такое встречается, когда, применяя нецензурную брань, бывает, человека называют его половым органом, чтобы оскорбить. Вот что-то примерно такое происходит в англоязычной культуре. «Он» и «Она» – это не род, а половая принадлежность с постоянным акцентом на ней. Помните, я вам говорила, что нельзя в разговоре с человеком, особенно посторонним, касаться трёх тем?

– Да, возраст, пол, национальность. Это рождает напряженность. Акцентирование на этих темах – всегда создаёт двусмысленную ситуацию и переводит общение в плоскость личных тем. Это напрягает человека, и он становится нерасположенным к коммуникации. – сказала Мила.

– Верно. А англоязычная культура всегда акцентирует на половой принадлежности. В нашей культуре есть понятие родов – мужского, женского и среднего. Мы с детства изучаем слова, познаём рода слов, просто в дополнение к другим знаниям. Казалось бы, информация бесполезная. Нос – он, щека – она и так далее. Но нет – это важное отличие нашего языка. Он приучает нас не акцентировать внимание на половом аспекте. Он – стол, она – река, оно – окно. Здесь совсем нет пола, даже намёка на него. Мы спокойно говорим на женщину «гражданин», на мужчину – «личность», не замечаем, что «гражданин» – это мужской род, а «личность» – женский. Именно эта чехарда с понятиями «он» и «она», с мужским и женским родом, делает наше сознание неуязвимым, а психику нечувствительной к гендерным (родовым) манипуляциям. Грамматический род – это такая «буферная зона» между нашим мозгом и нашей половой принадлежностью. Когда приходит время, человек нашей культуры начинает себя осознавать, как мальчика или как девочку, основываясь не на том, как его называют, а на своём биологическом половом факторе. Мальчик понимает, что, если мама его называет «радость моя», он не перестаёт быть мальчиком. Девочка не теряет самоидентификацию от того, что ей говорят «ты – мой ребёнок», «ты мой – ангел». Род меняется – пол нет. Это постоянно в языке происходит. И мы этот принцип впитываем без разъяснений, априори.

– По итогу, носителям англоязычной культуры важнее, как их называют, чем их реальный пол в их собственном теле? – спросила Мила.

– Как показывает практика, да. Они очень чувствительны к вот этому «хи» или «ши». А слово «гендер», как грамматический род существует в языке номинально. Просто, чтобы сказать, что в языке есть грамматический род. Но на деле – он не работает. У слов в английском языке нет рода. Рода нет. Есть только пол. И попытки использовать грамматический род свелись к тому, что его просто привязали к полу. Им не понятно, как может быть женский род не у женщины, а мужской род – не у мужчины. Этого нет в языке и нет в культуре. Мышление работает чётко «Хочешь, чтобы тебя называли «он» – делай операцию. Ну хотя бы переоденься, ну или заяви во всеуслышание, что ты мужчина». С женщиной – то же самое. «Хочешь, чтоб тебя назвали «она» – где тогда твоя грудь?»