Пять граммов бессмертия (сборник)
Шрифт:
Петровича особенно привлек самый старший и, как показалось ему, самый спокойный из детишек. Он деловито расхаживал вокруг площадки, видимо, подражая матери, собирающей молодые побеги бамбука. Вдруг Старшенький, как его уже окрестил Спец, остановился, напряженно вглядываясь в заросли. Увидеть Петровича он не мог, унюхать – тоже. Петрович специально встал с подветренной стороны, памятуя встречу с пандой. Но ведь что-то же заинтересовало маленького любопытного зверька.
Спец пошевелился и, неосторожно наступив на сухую ветку, издал непроизвольный громкий треск. Старшенький заинтересовался еще больше. Но, на удивление, он не испугался, а наоборот –
Между тем родителям, похоже, было не до него – они тщетно пытались разнять сцепившихся друг с другом остальных деток. Старшенький, оглянувшись на шумную свару, пошел прямо на Петровича, видимо, собираясь погулять в одиночестве – подальше от надоевших братьев и сестер.
«На ловца и зверь бежит!» – Петрович был доволен. Он на некотором отдалении сопровождал любознательного красавца, выжидая удобного случая для его «обработки».
Наконец, Старшенький остановился. Скорее всего, обезьяны этого вида, как и многочисленные их собратья, предпочитают перемещаться по деревьям, поэтому длительные пешие прогулки не для них. Устал и он. С умным видом он настолько сосредоточенно изучал побег бамбука, что Спец, не удержавшись, вдруг прыснул в кулак и тут же в испуге закрыл рот обеими руками.
Старшенький оглянулся. На этот раз его физиономия выражала не только интерес, но и сильный испуг. Он замер, напряженно вслушиваясь в какофонию лесных звуков.
«Вот он, момент!» – подумал Петрович, осторожно доставая пейджер из прибора SM-3. Направив излучатель на замершую обезьянку, он успел нажать на кнопку, прежде чем Старшенький, напуганный непонятными звуками, бросился назад, к своей семье, все еще продолжавшей ссориться.
А на его месте уже стоял двойник, уменьшенный до размеров котенка. Пока клон озирался, силясь понять, почему все вокруг стало таким огромным, Спец, быстро принял свой обычный вид, ведь теперь в невидимости особого смысла не было.
Он осторожно подхватил обезьянку и, поместив ее за пазуху куртки, поспешил, довольный, обратно. Осталась самая последняя и приятная часть путешествия, дорога назад – в американский зоопарк!
Глава 8
Когда Спец с обезьянкой за пазухой вышел на исходный пункт, его глазам представилась следующая картина: по всей местности между рощицей, где был спрятан стул, и его посадочной площадкой были разбросаны обломки этого самого стула с остатками изгрызенных ремней.
«Славно мишки поработали! – догадался Спец. – Делать нечего, придется перемещаться без стула».
Изрядно устав, он присел под одним из раскидистых деревьев, спрятавшись в его тени. Солнце палило нещадно, и Петрович снял куртку и шапку. Маленькая курносая обезьянка испуганно жалась к нему и жалобно попискивала. Спец прикрыл ее шапкой, и она затихла.
И в это время он почувствовал неуловимое движение сверху, мелькнула чья-то черная тень, на миг заслонившая пробивающиеся сквозь листву солнечные лучи. Спец вздрогнул, и нехорошее предчувствие беды разом сковало его сердце. Он посмотрел вверх, и… у него перехватило дыхание: буквально в метре от своей головы он увидел желтые горящие глаза на пятнистой клыкастой морде. О, ужас! Это был знаменитый дымчатый леопард или, как его еще называли, «саблезубый наших дней» – из-за его несоразмерно больших
Спец оцепенел, не в силах пошевелиться. Леопард, свесившись с дерева наподобие ленивца с помощью мощного и длинного хвоста, неотрывно глядел на него, оскалив пасть и обнажив острые загнутые клыки, видимо, еще не приняв окончательного решения. И вдруг из его горла вырвалось угрожающее рычание, обдававшее Спеца удушающим смрадом.
«Обезьянка! – мгновенно догадался Спец. – Он учуял моего Старшенького!»
Он, не думая о себе, инстинктивно схватил шапку с пищащей от страха обезьянкой, учуявшей смертельную опасность, и прижал ее к груди. И это было последним его действием перед тем, как он с ужасом почувствовал на себе тридцатикилограммовую тушу бросившейся на него саблезубой пятнистой кошки.
«Конец!» – промелькнула мысль, и его сознание угасло…
Пал Палыч, наконец, принял для себя трудное, но такое необходимое решение. Он не будет заселять свой зоопарк бедными клонами, обреченными на вымирание. Без пар звери не смогут завести потомство. Клонировать пару противоположного пола невозможно – чудо-прибор, по словам Петровича, этого не умел. И бедные звери должны будут состариться и умереть в одиночестве! Мэр, прочувствовав на своей собственной шкуре, что это такое, не желал подобного никому, и животные не были исключением.
Они, в отличие от человека, не могли распорядиться своей судьбой. В рамках зоопарка они полностью подчинены воле человека. И именно человек должен нести ответственность за их жизни.
А чтобы жители города не остались без животных, он решил заселить его обычными зверушками обычных размеров, но обязательно парами! Пусть их будет немного, и хотя место их обитания по своим размерам не позволит им разгуляться, это будет только их территория, и здесь им будет хорошо! Уж об этом мэр позаботится!
Он поднял трубку мобильника и стал набирать номер зама, заранее понимая, какой удар он нанесет своему другу, рисковавшему жизнью ради этой затеи. И теперь мэр должен ему сказать, что все его старания были напрасными! Но Петрович, умный и порядочный человек, все поймет и простит, тем более тот и сам в последнее время был не в восторге от идеи с маленькими клонами – Пал Палыч в этом нисколько не сомневался. Итак, вперед!
– Э-эй, мил человек! Андрю-ю-ша! Очнись, болезный! – пробился вдруг до сознания Петровича сквозь плотную пелену забытья чей-то до боли знакомый прокуренный тенорок. Спец открыл глаза и снова их захлопнул! Этого не может быть – на него смотрела довольная улыбающаяся физиономия… деда Щукаря в неизменном старом треухе!
– Саввич, ты? Какими судьбами? – Спец приподнялся, широко улыбаясь. Он был искренне рад снова встретиться со своим, как ему думалось, навсегда потерянным родичем.
Петрович сидел под тем же самым деревом, с которого на него бросился леопард. Рядом с ним в куртке копошился Старшенький, играя коробком со спичками, видимо подаренным ему дедом.
– И-и, мил человек, нешто мы без понятия, когда сродственника выручать надоть? Да только опоздал я чуток, не успел ирода клыкастого до времени прогнать. Чуть, было, не помял он тебя! Не болит спина-то? Котяра пятнистый аккурат тебе на холку прыгнул! – он хитро прищурился и похлопал себя по карманам болоньевой куртки. Достав козью ножку, он принялся неторопливо набивать ее самосадом из расшитого кисета.