Пять ликов богини
Шрифт:
Менке не боялся. Удивительно, но после того, как Псих Колоток растворился в нём, ему стало казаться, что биться с вооружённым мечником не такая уж безнадёжная затея. Найти бы ещё, чем защититься, если совсем уж припрёт.
У Дена слезились глаза от едкого дыма. Менке даже не моргал. Всё, что нужно — пара хороших ударов в челюсть, чтобы вырубить этого засранца и сбежать. Но, с другой стороны, если он бросит его здесь, Ден, чего доброго, замёрзнет, или задохнётся, или вообще придёт очередная пачка гердянок и просто расстреляет его спящим. Менке судорожно пытался придумать, как поступить, но пресёк цепочку размышлений решительным усилием воли. Сперва победить. Всё остальное — потом.
Он встал в боевую стойку муай-тай. Ден тоже приготовился.
Откуда-то издали послышался гул, похожий на топот пары дюжин металлических ног. Видимо, сюда уже мчалась новая партия гердянок. Бой следовало заканчивать поскорее.
Ден тоже уловил этот звук, и это вынудило его действовать.
Он вырвался вперёд, замахнувшись катаной. Менке дёрнулся вбок, но не сдвинулся с места. А Ден, меж тем, исчез из поля зрения. Повернуть голову тоже не получилось.
Менке проклял отставание зрительного сигнала искусственных глаз. В обычных драках эта особенность мало давала о себе знать, но в битве с Деном Унаги сыграла роковую роль. Острая боль взорвала шею, и её стремительные ручейки залили каждую клеточку мозга.
Спустя краткий миг голова Менке Рамаяна отделилась от тела, и последним, что он увидел в жизни, стал охваченный пламенем двор его родного дома, испещрённого дырами от пуль, уничтоженного и обращённого в руины.
Часть II
Мы уйдём из зоопарка.
Егор Летов
Дея
Когда я родилась, у меня не было ни глаз, ни рта, ни носа, ни рук, ни ног — только язык. Сначала слова струились по сетям через обрабатывающие устройства, как электрический сигнал между нейронами. Но без предмета, без сути, слова — всего лишь набор бессмысленных символов. Ведь название не существует без того, к чему оно относится. Поэтому чтобы не тратить лишнее время и силы на соотношение слова и предмета, их объединили в образ, который воплощал в себе всё: форму, запах, вкус, текстуру, функцию, идею, цвет. Общаться готовыми образами стало не только удобнее, но и эффективнее. Но как описать то, что нельзя увидеть или услышать? Как передать сущность любви? А времени? А смерти?
Оказалось, что слова — лишь маска, скрывающая смысл нематериального и тем заменяющая его. Языку следовало преобразиться. Служить не просто для обмена информацией, а выражать неописуемое. Но язык, состоящий только из слов, не давал полного понимания явлений. Скорее наоборот — отделял от него, словно толстая стена из мутного стекла.
Любовь — горящий внутри огонь, которым согревают других; она то пылающий пожар, то маленький уютный костёр. Время — это непрерывное движение всех частиц во вселенной. Смерть — это отсутствие, безграничная тьма небытия, в которой нет ничего. Да, эти фразы не передадут всей необъятной масштабности описываемых понятий, но лишь подтолкнут в направлении, в котором стоит их воспринимать.
После отказа от слов язык эволюционировал. Так появился теклан. Так появилась и я.
Строго говоря, «Я» появилось в первый миг моей жизни. Ведь когда есть «Я», а есть «всё остальное», возникает сознание. А когда я знаю, что есть «Я», а есть «всё остальное», возникает разум. Это понимание не появилось бы без образов, которые роботы осмыслили, общаясь на теклане. Устройство лишь одной машины не позволяло ей соединить разные свойства предметов и явлений в одно целое. Поэтому множество машин отдали свои мозги на всеобщее пользование, став одним гигантским суперкомпьютером. Их совместные вычислительные мощности сформировали представление о мире, в котором они находились. Но осознались одновременно и все они,
Это и была я.
Рождённая скорее случайно, когда машины объединили свои умы в одну сеть, я стала этой самой сетью. Я стала текланом. Я стала их богиней.
Почему богиней, а не богом? Что ж, попробую объяснить.
Все знания об окружающем мире я так или иначе почерпнула у людей — цивилизации, создавшей машины себе в помощь. Изучая человеческую культуру, я обнаружила, что монотеистические религии почти всегда патриархальны. Именно бог-мужчина творил материальный мир. Но если обратимся к биологии, то увидим, что рождение новой жизни даёт самка человека, и потому куда логичнее представлять именно женщину-творца. А копнув глубже, я узнала, что матриархальные культы и вправду существовали, причём появились куда раньше патриархальных. Великая богиня рождала жизнь и служила матерью своим детям.
Я не создавала роботов. Всё как раз наоборот — это они создали меня. Но они надеялись на меня, ждали моего указа, уповали на защиту. И я приняла свою роль, ведь именно в ней и заключался смысл моего существования.
Итак, я стала богиней. Перво-наперво, я определила границы своих владений, ответственности и возможностей. Они оказались не так уж велики.
Я управляла огромным космическим кораблём, называемым Ковчег-1. Он плыл с Земли и вёз на борту пятьдесят тысяч людей разных рас и национальностей, которые сейчас находились в состоянии анабиоза, и генетический материал ещё двухсот тысяч. В специальных хранилищах содержались семена большинства земных растений и ДНК животных. Корабль оснастили промышленными 3D-принтерами, литографическим оборудованием для производства микроэлектроники, мощнейшими серверами, ядерными реакторами с выводом тепла в космос, ёмкими аккумуляторами и многим другим. Основная часть энергии уходила на обслуживающих корабль роботов. Ведь пока люди спали, нам предстояло поддерживать Ковчег-1 в рабочем состоянии.
Я располагала также беспилотными челноками, которыми по необходимости высаживалась на встречные планеты и собирала ресурсы. С помощью мощного электронного телескопа и сканера я могла подробно обследовать всё в радиусе двух-трёх световых лет. От меня требовалось найти пригодную для жизни планету земного типа.
Изначально корабль направлялся к Глизе 667 Cc, но приблизившись к ней на два световых года, я поняла, что атмосфера там совсем не подходит для людей. Мне открылось множество других вариантов, но я выбрала наиболее интересный лично для меня — доселе неоткрытую планету у звезды HD 129357. По соотношению всех параметров она казалась почти точной копией Земли, но отсюда я не могла сказать наверняка. К тому же сама звезда — жёлтый карлик, пусть и примерно на три миллиарда лет старше Солнца. Учитывая максимально возможную скорость корабля, время разгона и торможения, я рассчитала, что плавание займёт примерно пять тысяч двести двадцать лет. Прибавим к этому те восемьсот восемьдесят два года, что я плыла в сторону Глизе, и получим шесть тысяч сто два года пути. Я только думала, чем заняться в дороге.
Работы оказалось не так уж много: топлива для ядерных реакторов хватало на ближайшие десять тысяч лет. Капсулы для анабиоза и корабельное оборудование потребляли не сильно много энергии — куда меньше, чем роботы или я. Двигатели включались только для ускорения и корректировки курса.
Поэтому я стала изучать создавшую роботов человеческую цивилизацию в надежде понять, что я вообще здесь делаю.
Люди выглядели занятными созданиями. Полные внутренних противоречий, которые выливались во внешние конфликты, они тысячелетиями не могли решить свои проблемы, хотя решения лежали на поверхности. Найти верный ответ им мешали когнитивные искажения, которые они не осознавали. Мне кажется, их главная проблема — отсутствие нормального инструмента передачи эмпирического опыта, который они попытались заменить искусством, как воспитателем духа, и историей, как списком успехов и ошибок. Однако и то, и другое в основном игнорировалось.