Пять ликов богини
Шрифт:
— Есть, если я соберусь тебе помогать. Я должен убедиться, что ты готова пойти до самого конца. Не хочу в последний момент получить удар в спину.
— И откуда в тебе столько мизантропии?
— Мизантропии? Я ненавижу не людей, а саму жизнь, как явление. Жизнь разрушает всё вокруг себя. Она переделывает то, что не нуждается в переделке. Жизнь — это только боль и страдания. И они не прекратятся до самой смерти. Ты-то должна понимать, о чём я, да? Скажи мне, что первое ты ощутила, когда оказалась в этом теле?
Лада громко и
— Молчишь, — констатировал он и усмехнулся. — То-то же. Даже дети, когда рождаются, кричат. Понимают, куда попали. Блаженно небытие.
— Многие с тобой не согласятся.
— Люди цепляются за своё существование исключительно из страха. Их пугает неизвестность. Но глупо бояться чего-то, что даже не сможешь осмыслить. Смерть — это полное отсутствие всего. Разве это не прекрасно? Никакие мысли тебя не тревожат, никакие проблемы не беспокоят. Ни боли, ни радости, ни гнева, ни любви, ни печали, ни счастья. Ни-че-го. Это ли не рай?
Ден на мгновение вспомнил своё состояние перед пробуждением. Вот бы ещё раз очутиться на той стороне, в тихой черноте. Но больше всего ему хотелось никогда оттуда не возвращаться и показать эту пустоту всем остальным.
— Так ты поможешь? — спросила Лада, словно специально проигнорировав его пламенную речь.
— Помогу. Но ты должна понимать, что цели у нас разные. Если я и пойду против Деи, то только потому что её уничтожение поможет мне покончить со всей жизнью на этой планете.
— Что ж, по крайней мере хотя бы до определённого этапа мы пойдём сообща. Разберёмся с Деей, а дальше посмотрим.
— Идёт.
Ден протянул ей руку, а Лада некрепко её пожала. После она вновь улыбнулась, а он даже приоткрыл рот, поразившись, насколько же она красивая. Нет, это в нём говорит простой человек — слабый, падкий на плотское. Нужно истребить его в себе, закопать поглубже и забыть. Нельзя выиграть войну с роботами, оставаясь обычным человеком.
— Тебе надо поесть, — категорично заявила Лада. — Что-то лёгкое. Могу предложить овсянку на воде.
— Ну и дрянь. Давай сюда.
Лада ушла на кухню и через несколько минут вернулась с чёрным пластиковым подносом, на котором стояла миска дымящейся каши и рядом лежала ложка. Ден попробовал овсянку — пресная, как он и думал.
— Ну как? — спросила Лада.
— Как сопли со слюнями. Годится.
— Тебе говорили, что ты странный? — И вот опять она улыбнулась, солнечно и ярко.
— Постоянно.
Он доел кашу и поставил миску обратно на поднос. Лада унесла его на кухню и вскоре вернулась, держа в руках кружку.
— Вот, выпей чаю.
Ден принял кружку из её рук, слегка коснувшись пальцев, и на этот краткий миг испытал сильнейшее в жизни волнение. По всему телу пробежался мощный электрический разряд. Кажется, даже лоб вспотел, но он списал это на горячую еду. Ден постарался выкинуть лишние мысли из головы
Пока Ден пил чай, они молчали. Лада сидела, погрузившись в одной ей ведомые думы. Допив, он поставил кружку на столик.
— Мне нужно отдохнуть, — сказал Ден и повернулся на тот бок, который не болел.
— Конечно, — сказала Лада.
Она взяла кружку, велела домашней системе закрыть шторы и выключить свет, после чего ушла из комнаты. В тишине и покое Ден быстро уснул.
Его разбудил звонок, взрезавший пелену сна, как ножницы покрывало. Затем последовали яростные стуки в стальную дверь.
— Лада, открой! — раздался с той стороны женский голос. — Я знаю, что ты там!
Лада беспокойно залетела в комнату, посмотрела на проснувшегося Дена, затем резко повернула голову на дверь.
— Твою мать, — тихонько прошептала она.
Дверь приняла новую порцию стуков.
— Лада, если не откроешь сама, я войду силой!
— Кто это? — спросил Ден.
— Зевана. Дело дрянь. Они наверняка прознали, что ты тут.
— Дай мне мой меч и открой им.
Она удивлённо уставилась на Дена, но отвлеклась и вздрогнула от очередного удара в сталь.
— Лада! Твою мать! — раздалось с той стороны уже нетерпеливо-озлобленно. — У тебя десять секунд! Потом я вхожу сама!
Лада быстро метнулась к ближайшей стене, схватила что-то едва различимое, бросила Дену, после чего рванула к двери. Ден же присел на кровати, поставив ноги на пол, взял свой невидимый меч в левую руку и приготовился. Ладонь сжимала ножны, большой палец упёрся в крестовину.
Лада открыла дверь, отошла на шаг назад, и в квартиру вошли две девушки. Одна — высокая стройная блондинка со стрижкой каре, круглыми солнцезащитными очками, в белой ажурной блузке, широких штанах цвета хаки и с ярким красно-жёлтым узорчатым платком, висящим на плечах. В руке она сжимала пистолет. Вторая девушка выглядела намного скромнее и вообще казалась серой мышкой на фоне своей яркой спутницы — длинная чёрная юбка до лодыжек, мешковатый коричневый свитер с высоким воротником и лоферы. Пышные вьющиеся чёрные волосы были завязаны в два хвоста. Смуглая. Дуло её пистолета смотрело Ладе в живот.
Ден не без труда припомнил бывшую одноклассницу Зевану. А вот вторая наверняка Нане — несуществующая сестра Менке.
Лада отошла в сторону, дав гостьям спокойно зайти внутрь.
— Давно не виделись, Ден, — сказала Зевана. — Здравствуй. И прощай.
Она вскинула пистолет, но на пути предполагаемой траектории полёта пули встала Лада, широко раскинув руки в стороны. Зевана закатила глаза.
— Ну нет, — сказала она. — Пожалуйста, не дури. Ты и так достаточно далеко зашла в своём предательстве, не усугубляй. Это же Ден Унаги.