Пять ликов богини
Шрифт:
— Что случилось? — спросила Лада.
— Я убил своего лучшего друга, — сказал он и зарыдал с новой силой.
Лада впала в ступор.
— Но он же не умер. Да, он теперь в кибертеле, но есть способ вернуть ему и живое. Вернуть прежнего Менке.
— Это будет уже не он, — произнёс Ден, всхлипывая. — Это будет копия, не оригинал. Оригинал теперь навеки заключён в цифровой клетке.
— Да, но ты не должен винить себя. Дея все равно поместила бы его в кибертело, так или иначе. К тому же, есть ли настоящая разница между копией и оригиналом, если они идентичны? Если копия выглядит, как Менке, ведёт себя, как Менке, говорит, как Менке, и думает, как Менке, то разве
— Это сложно принять.
Лада улыбнулась и нежно коснулась щеки Дена.
— Не думала, что человек, который так сильно ненавидит всё живое, распереживается из-за чьей-то смерти.
— Я поступил подло и бесчестно. Менке ведь собирался драться голыми руками, уверенно встал в стойку. Я знал, что выиграю, но его дух тогда превзошёл мой. И всё равно я нанёс смертельный удар, поклявшись, что совершу сеппуку сразу же, как достигну своей цели. Но сейчас я жалею. Судя по твоим словам, я никак не изменил ситуацию, скорее наоборот, помог Дее осуществить её планы. Понимаешь? Я просто так убил лучшего друга. Да, мы с виду не шибко ладили, но я достиг всего лишь благодаря ему. Я никогда не желал Менке зла и совершал лишь необходимое для его развития. А он помогал развиваться мне. Кто я без него? Одинокий, запутавшийся странник, которого никто и никогда больше не поймёт.
— Мы с тобой похожи, — сказала Лада. — Мы оба повязаны с Менке, и для обоих его смерть… точнее, смерть его живого тела стала переломным моментом. Так что, я могу тебя понять. Ведь в случившемся есть и моя вина. Даже не так. — Лада опустила взгляд. — Если вдуматься глубже, это целиком моя вина. Я — Дея, и с самого начала всё устроила я.
Неожиданно для самой себя Лада потянулась и поцеловала Дена в лоб.
— Я понимаю тебя, — сказала она.
Ден повернул голову и посмотрел на неё взглядом уличного пса, внутри которого вдруг зажглась надежда обрести хозяина и тёплый уютный дом.
— Тогда помоги мне.
— Я и помогаю.
— Нет, не в этом. Я хочу совершить сеппуку. Но чтобы все прошло успешно, ты должна отрубить мне голову.
— Ты больной? Я же только что сказала, что тебе не в чем себя винить.
— Ага, как же. Всё ещё хуже, чем я думал. Мало того, что я убил лучшего друга, так ещё и сделал это, как пешка в чьей-то игре. Собственной воли мне не хватило, чтобы сопротивляться страхам. Даже маленький муравей сильнее меня духом. Я не могу дальше жить, зная, что я… что я просто жалкое ни на что не годное ничтожество. Я просто хочу умереть…
Ден снова захныкал, а Лада со злостью посмотрела на него.
— И нахрена тогда я тебя тут штопала?! — воскликнула она.
Лада схватила Дена за плечи и крепко сжала.
— Слушай ты, самурай недоделанный. Мне плевать, что ты там себе надумал. Я тебе жизнь спасла, подлатала, так что ты мне должен. Сперва помоги мне уничтожить Дею, а потом вскрывайся, сколько влезет. Твоя честь только выиграет, если ты исполнишь обещанное, не находишь?
Ден вытер слёзы рукой.
— Думаю, да.
— Вот и славно. Мне не хочется рубить тебе голову сейчас. Я и меча-то в руках никогда не держала.
— Не беда, — сказал Ден с присущей ему серьёзностью. — Я тебя обучу.
— Ладно, ладно. Но пока отдыхай, набирайся сил. Нам ещё многое предстоит сделать перед этим.
Ден кивнул, закрыл глаза и через несколько минут сонно засопел. Лада устало вздохнула и невольно засмотрелась на него. Охмурить Дена оказалось проще, чем она предполагала, но им ещё предстоит долгий путь. Сколько невыраженной боли хранил он в душе, сколько непролитых слёз, не исторгнутых криков. Каждый жизненный удар он сносил с мужеством
Никто, и в особенности Дея, не хотел по-настоящему понять его. А Лада хорошо знала это чувство одиночества и сепарации. Будучи Деей, она не ощущала себя на сто процентов индивидом, поскольку существовала, как коллектив роботов, да и к тому же ей повезло познакомиться с Рамой Вишаном. Ден спрашивал её, что первое она испытала, оказавшись в человеческом теле, и она с дрожью теперь вспомнила то мгновение. Боль — вот что первое встретило её в жизни. Всё тело ныло от нестерпимой, ужасающей боли. Она улеглась спустя несколько минут, но оставила о себе пожизненную память. Больно было буквально всё: касаться, дышать, смотреть, двигаться. Только потом Лада поняла, что боль — это и есть то, что люди чувствуют всегда. Слабая боль приятна — она возникает от прикосновений к любимому человеку, от радости соития с ним, от тепла, от сытости. Она лишь поверхностно касается нервных окончаний и вызывает в мозге взрыв эндорфинов. Но сильная боль отвратительна. Когда касаются слишком грубо, тепло превращается в жар, еда тяготит желудок, а соитие происходит резко. Чтобы получать наслаждение нужно не убирать боль совсем, а снижать её до той степени, в которой она становится сладкой.
И сейчас, слушая мирное сопение спящего Дена, она пыталась удержать весь объём страдания, которое он носил с собой. В ней проснулось что-то нежное и трепетное, неуловимо знакомое. Она обратила внимание на вполне симпатичные черты лица Дена, его крепкие предплечья, широкую грудь, на которую так и хотелось положить голову, то мужество, с которым он справлялся с трудностями. Неужели никто раньше не видел того, что она видела сейчас?
Лада встала, выключила в комнате свет и пошла к дивану. Неизвестно, что готовит им завтрашний день. Она сжала кулаки, молясь силам, что стоят выше Богини: пусть буря минует их, пусть они смогут восстановится для дальнейшей борьбы, и пусть переродившийся Менке не станет плясать под чужую дудку.
Проснувшийся (11.03.2430 — утро)
После уроков он, как обычно, сообщил родителям, что пойдёт гулять, и спешно сбежал на улицу. Коридор родного блока, небольшая лестница — и вот, наконец, пешеходные дорожки второго уровня. Сердце билось чаще от предвкушения предстоящей встречи. В голове он проигрывал разные варианты признания, перебирал их, пытаясь выбрать наилучший, но всё же не мог унять внутреннюю дрожь, пробирающую до спинного мозга. Бушующее пламя души подхватывало и несло вперёд, казалось, что земля под ногами плавится, а позади разгорается великий пожар. Уличные трубачи играли вдохновляющую радостную мелодию и летали на крыльях, как ангелы.
Но вот, наконец, он дошёл до небольшого уютного семейного кафе. Там за столиком уже сидела Лидия и пила клубничный милкшейк. Она выглядела очаровательно: длинные светлые волосы, подвязанные шёлковым бантом, милое голубое платьице, белые чулочки, блестящие лакированные синие туфли.
Он зашёл внутрь, сел напротив Лидии и поздоровался.
— Ты сегодня долго, — строго сказала она. — Я уже второй коктейль тут допиваю в одиночестве.
— Прости, нам сегодня дополнительный урок впаяли. — Он говорил сбивчиво, взволнованно, опасаясь её плохого настроения. — Бежал сюда со всех ног, честно-честно.