Пять лимонов на мороженое
Шрифт:
– Салям, а ну-ка быстро сунь руку в стол! – скомандовал Сева. – А теперь скажи, что неделя еще не прошла! Мы с ним на неделю договаривались! В любом случае, банк аренду заплатит!
– Меня не волнует аренда, молодой человек… – в распахнутой двери, словно ходячий памятник, воздвиглась дама монументального телосложения. Под распахнутым пальто на ней было что-то вроде полупрозрачного
– Вы же, тетушка, сами сынка все ругали! Я думал, вы только обрадуетесь! – с пола прохныкал племянник. – А вы с самого Бали примчались!
– Молчи, идиот! – припечатала дама и с развевающимися полами пальто через весь офис кинулась к Саляму. – Моего сына похитили! Позавчера! Найдите! Любые деньги… Бесплатная аренда!
– Два месяца – не больше! – торопливо вставил с пола человечек.
– Молчи, племянник! Ты кретин! – снова отрезала тетя.
– Мама! – тихонько позвал из кресла гопник. – Я здесь! Меня уже того… нашли!
Дама издала трубный клич счастливой слонихи – и ринулась к гопнику, заключая его в объятия. Ее племянник тем временем осторожно поднялся с пола и неодобрительно заметил:
– Ну раз вы его и так нашли – за аренду платить все-таки придется! И штраф – за просрочку! А то времена нынче трудные – сегодня вы есть, а завтра вас, глядишь, уже и нету! Не очень-то вы, видать, работой загружены, раз можете время на спасение незаказанных мальчиков тратить!
В рабочей комнате Мурка выдрала микрофон у Севы:
– А это у нас резервный фонд, – недобро сказал в офисе Салям. – Мы их впрок спасаем – а сдаем по мере поступления выплат от родителей.
Дама мгновенно сгребла гопника в охапку – на ее фоне он выглядел маленьким и жалким – и прижала к груди, показывая, что никому его не отдаст:
– Шесть! Шесть месяцев бесплатной аренды! – выпалила она.
– Тетя! – взвыл человечек.
– Молчи, племянник! Ты дебил! – воскликнула тетя и, поглаживая драгоценного сыночка по бритой голове, поволокла его к выходу. Тот на ходу извернулся – и показал плетущемуся за ним человечку язык.
В рабочей комнате некоторое время царила потрясенная тишина. Потом Катька возмущенно выпалила:
– И
– Мало, – уныло согласился Сева. – Он меня переиграл, гад! Меня! И останется с головой – и еще при банке! И папа с мамой в нем теперь души не чают – им, бедным, только и надо было, в сыне большого бизнесмена увидеть! – Сева горько вздохнул. – Деньги мы сохранили и даже преступника нашли, но вряд ли это дело можно назвать успехом «Белого гуся».
– Но это же несправедливо!
– А жизнь вообще несправедлива, Катюша, – вздохнула Кисонька – и поколебавшись, сочувственно дотронулась до Севиного плеча. Мальчишка замер.
Катька поглядела на них ревниво – и торопливо предложила:
– Может, нам с твоим папой как-то поговорить… Рассказать, как некоторые родители готовы банком пожертвовать, чтоб сын забизнесменился…
– Не надо, – с деланым безразличием ответил Сева. – Я прежде чем в уборщики податься, отцу сказал, что он меня устыдил, то-се – и я больше бизнесом заниматься не буду, а пойду полы мыть!
– И что? – затаив дыхание, спросила Катька.
– Теперь братья с ним не разговаривают, – самодовольно ответил Сева. – Раньше, говорят, брат у нас был бизнесмен, мы им гордились, а теперь отец Севке из-за своих дурацких идей жизнь поломал, и нам поломает!
– Так они ж с отцом не разговаривают? – удивилась наивная Мурка.
– А это они между собой. Но очень громко, чтоб ему было слышно, – усмехнулся Сева. – Если я правильно понимаю – сегодня вечером отец будет беседовать со мной «за жизнь». – Сева потянулся за своей курткой. – Жадным он меня считать не перестанет – как и вы… – не выдержав, добавил он: – Но хоть пилить прекратит!
– Не знаю, как остальные – а я больше не считаю тебя жадным, Сева! – неожиданно выпалила Кисонька. – Особенно после этого Алексея… Во всяком случае, даже когда ты проворачиваешь аферы у нас за спиной, мы от этого только богатеем!