Пять минут между жизнью и смертью
Шрифт:
– Станешь, Саша, – с напором произнесла Наташа.
– Что?! – не поверила она своим ушам. – Что ты только что сказала?!
– Я сказала, что ты станешь рожать, если он того захочет. И я первая у тебя в ногах стану валяться, поняла!
– Нет, не поняла.
Александра и впрямь запуталась.
Когда узнала от Наташи, что та рассталась со своим дядечкой, то заподозрила ее тут же в том, что она стремится опередить их всех. Преимущества-то у нее были, чего уж. И вдруг бывшая соперница заявляет ей такое!..
– Если Сетин захочет от кого-то из нас ребенка, –
– Почему я? – удивилась Александра. – Почему не…
Наташа детей иметь не могла. Оставалась Машка.
– Потому что я ей не верю.
– Машке?
– Машке, Машке! Она поселится рядом с Виталиком, родит ему деток, а про нас забудет через минуту. Разве не так, Саш? Она же… Она же совсем другая. Она отличная от нас.
Машка и впрямь отличалась от них чрезвычайной беспринципностью. Опуститься до тривиального романа с собственным водителем, имея при этом такого мужа, как Виталик, могла только законченная дура. И что бы там она ни болтала про страсть, захватившую их обоих, какие бы объяснения ни плела, захлебываясь от слез в их присутствии, Саша с Наташей ей не верили и понять ее никак не могли.
– Ну да, она немного… немного не такая, – закивала Саша, будто Наташа могла ее видеть сейчас.
– Да, – обрадовалась обретенному взаимопониманию между ними Наташа. – И не немного, Саша! Не немного! Она ведь… Она ведь запросто может забеременеть от какого-нибудь проходимца, а потом заявить, что это ребенок Виталика.
– Может, – не могла не согласиться Саша. – И что предлагаешь?
– Я?.. Я предлагаю… – Наташа тяжело вздохнула, снова чем-то зашуршав, как в самом начале разговора.
– Чем ты там шуршишь, не пойму? – разлюбопытничалась Саша.
– Конфеты ем. Надо же чем-то коньяк закусывать, – нехотя призналась бывшая соперница. – Фруктов же нет!
– Смотри, талия поплывет с этих конфет. Как станешь Сетина заново пленять?
– Я и не стану его пленять. Собственно, поэтому я и звоню тебе.
– Почему поэтому?
– Потому что этим займешься ты, Саша.
– Я?!
Александра прикрыла расползающийся в радостной улыбке рот ладошкой. То, что Наташа добровольно сдавала свои позиции, было замечательно. Машкин вариант заведомо проигрышный. Наташа единственная, кто была серьезной соперницей. А она вот так запросто уступала ей свое место.
– Ты, ты, Саша, – она вздохнула со слезой. – Я не смогу родить, а ты сможешь. А он хочет ребенка, я помню, он говорил об этом. Ну начну я с ним жить заново при хорошем раскладе, Саш, а дальше что?
– Что?
– А дальше он детей захочет. И снова захочет меня поменять на какую-нибудь Леру. Нет уж, хватит. Больше мы его упускать не станем. Так ведь? Если не я, то только ты. Машка не в счет, сама понимаешь. Так что…
– Наташа, Наташа, постой! – Александра вдруг затрясла головой, вспомнив о самом главном. – Но ведь мы не знаем наверняка, говорил ли он в самом деле об этом! И опять же эта его Валерия. С ней-то что делать?!
– Что с
О вечеринке в доме губернатора Александра была наслышана. У нее в салоне запись за неделю осуществлялась местными красавицами. Но ее туда не пригласили. То ли позабыли, то ли сочли недостойной. И она проревела целый вечер два дня назад, вспоминая, как пачками отправляла приглашения в мусорку, когда была еще сетинской женой. Тогда не могла ходить, потому что ему вечно бывало некогда, теперь…
– Да, пригласили, – соврала она тут же, – но я решила не ходить. Там Тополев будет наверняка. А он так меня достал в последний раз, что лучше уж я дома пересижу.
– Хорошо, – не поверив ни единому слову, закивала Наталья. – Сетин там будет непременно.
– А его Лера?
– Вряд ли. Она столь скучные мероприятия не посещает.
– Или он ее не берет, – подхватила Саша. – Может ведь такое быть, раз он зовет ее так же, как и нас – «дорогая»?
– Да все может быть, Саш, все! Надо не сидеть сложа руки, а действовать. Правильно? – И тут же сама себе ответила: – Правильно. Сначала мы с тобой удостоверимся в его намерениях, а потом уж… А потом уж станем решать, что с этой красавицей делать.
– Ты это, Наташ, смотри только глупостей не натвори.
– А ты что подразумеваешь, говоря о глупостях, а, дорогая? – замурлыкала Наташа и тут же рассмеялась. – Нет уж, в постель я его не потащу, будь уверена. Мне его надо тебе вернуть, а потом крестной матерью вашего первенца заделаться. А ты… Ты ведь меня не кинешь, Саш? Нет?
– Нет, – твердо пообещала она, и, поболтав еще пару минут о пустяках, они распрощались.
Кинешь не кинешь! Какие-то глупости говорит. Если посмотреть серьезно на все, о чем они сейчас говорили, то бредом все и покажется. Две бывших жены мечтают о том, чтобы вернуть одной из них бывшего мужа. При этом другая надеется на солидное вознаграждение и не менее солидное ежемесячное содержание. И вот, все это благополучно распланировав, они как-то позабыли спросить у самого бывшего мужа: а согласен ли, а захочет ли? Жить с одной из них и содержать сразу обеих? Так еще и третья бывшая жена имеется, которая тоже надеждой живет. И четвертая жена, пока не бывшая. С ней-то что? Ее-то куда?
Бред, да и только!
Саша выбралась из кресла. С сожалением посмотрела на пустую бутылку. Не надо было столько пить, нельзя. Сразу голова тяжелой делается. И мысли в ней под стать. Нехорошие, злые, некрасивые мысли.
Разве стала бы она, к примеру, на трезвую голову думать о Наташе как о безнравственной авантюристке? Нет, не стала бы. А она теперь вот именно так о ней и думает. Стала бы проклинать Машку за то, что та внесла в их души смуту такую? Ни за что не прокляла бы, грех потому что. А теперь вот, бредя шаткой походкой в кухню, клянет. И страх какой-то мерзкий и ползучий в душу крадется.