Пять ночей. Вампирские рассказки
Шрифт:
— Нет, еще лучше. — Он отправил в рот почти сразу все, что было на тарелке -
хороший аппетит. Могу лишь позавидовать. — Я договорился с Пенни, она тебя ждет сегодня вечером в центральном офисе «Инферно».
Теперь моя очередь. Я закашлялась и схватила стакан с водой.
— Ни За Что.
— Не будь такой занудой, она очень хочет тебя видеть, целый год прошел. Вы тогда и разобщаться-то как следует не успели. И она тебе поможет. Правда. Ну подумай,
кто,
Я замотала головой.
— Да не бойся, там ты в безопасности!
— Фу ты. Кто боится-то?
Это была чистая правда. Я не боялась. В том смысле, что я, как и все люди,
опасалась за свою жизнь, но у меня не было панического ужаса, который большинство испытывает при упоминании о вампирах. В начале любой истории вроде этой главный герой, как правило, определяет свое отношение к вампирам — так вот,
я боюсь их не больше, чем уличных грабителей. Я не считаю их чем-то потусторонним и не вижу в них никакой мистики. Я не верю, что люди умирают и воскресают измененными, мне больше импонирует идея заражения или что-то в этом духе — то, что можно объяснить с научной точки зрения. Называя их нежитью, как и все, я на самом деле так не думаю. Я питаю к ним разумную смесь опасения и отвращения, принимаю как неизбежное и только. Да, у них есть сила, но основной ее источник, по моему мнению, именно отношение к ним людей, окрашенное мистикой и священным страхом. То отношение, которого нет у меня. Вампиры долго создавали себе репутацию, но потрудились на славу — теперь она работает на них почти без сбоев, и она поистине бессмертнее любого из них. Я знаю о них все, что доступно,
и даже некоторые вещи, скрытые от посторонних глаз, я изучала их политику,
стремления, пути к власти и методы ее удержания, ознакомилась с десятком чужих мнений, чтобы составить свое, и оно оказалось смехотворно простым. Они отличаются от людей, но далеко не настолько, как представляется со стороны.
Также я принимаю то, что все они хищники и убийцы и спорить с этим трудно.
Джимми говорит, что у Пенни золотое сердце, но извините, я слабо представляю себе вампира с золотым сердцем. Я имею представление, что такое Мастер города.
Это огромная власть и над людьми, и над нежитью, замешанная на боли, крови и терроре, другого пути, увы, быть не может. Теперь представьте себе, что такое
Мастер целого штата. Может быть у такого существа золотое сердце, а? Не мне судить. В моих силах лишь держаться подальше от этой грязи.
Это было в моих силах еще пять минут назад.
— Курить будешь? — спросил он с самым невинным выражением лица, и меня поймут только сестры, которым хоть раз хотелось придушить младшего братца во сне.
И нигде и ни во сколько
Повстречались и забыли.
Брызги, капельки, осколки
Никого не зацепили.
Мы вылетели в Бостон
Бодрствующую часть времени я посвятила тому, что пыталась понять, как позволила
Джимми уговорить себя. Знаю, Джимми Бенедикт может уговорить беса покреститься,
но я же его сестра, я знаю его с зачатия. Единственное, что меня утешало, это его искреннее желание помочь мне — не все братья такие, уж поверьте. И если уж я сама не смогла найти достойный выход из положения и собралась сложить крылышки и позволить кому-то другому получить мою премию, так должна хотя бы уметь принимать помощь.
Мне всегда нравилось в Бостоне — если можно так сказать, потому что я была здесь всего дважды. Нелогичное чувство, ведь по идее я должна была возненавидеть этот город навсегда. Будучи там впервые по приглашению родителей Алана, я совершила преступление. Второй раз — в прошлом году, по приглашению моей тетки-кровопийцы — тоже произошло кое-что, о чем я страстно хотела забыть. И вот теперь я снова лечу туда безо всякой надежды, что Бог наконец разлюбил троицу.
— Что Пенни делает в Бостоне? Открывает очередное казино? — спросила я у Джимми.
Мальчик из ФБР был так увлечен заоконным пейзажем (небо и облака, облака и небо),
что обрадовался моему вниманию без памяти.
— Нет, донорские пункты. Она уже набила в этом руку и только рада помочь тем,
кто не хочет тратить на это время.
— Прямо мать Тереза…
— Дагни, расслабься наконец. Она все-таки сестра нашего отца и…
— Сводная. И покойная.
— Это ничего не меняет. Признайся, ты же собирала о ней информацию в числе прочих, и ничего предосудительного не нашла. Она почти святая. К тому же любит тебя и хочет одного — чтобы ты позволила ей это доказать.
— Ну, считай, ты предоставил ей повод. Ладно, Джимми, я оставлю в покое светлую память тети Пенни, если ты обещаешь не доставать меня больше. Сестра она отцу или нет, застраивает мегаполисы донорскими пунктами или нет, отдает миллионы на благотворительность или нет — это ничего не меняет. Тут ты прав на сто процентов.
Джимми отвернулся, бормоча: «ОК», но в тот момент, когда я меньше всего ожидала,
вдруг щелкнул меня по носу.
— Тебя не беспокоит, что ты сама не меняешься с тринадцати лет, Дагни? Пора подрасти.
— Кто б говорил.
Хоть я и старалась сохранить достоинство своих двадцати восьми, но все же ущипнула его. Очень больно. И нельзя сказать, что не получила удовольствия.
Как только стемнело, Джимми повез меня в пентхаус казино «Санрайз», где остановилась Пенни. Я уже бывала здесь, и это придавало мне уверенности, рядом был Джимми и вообще опасаться вроде нечего. Я очень надеялась в этот раз избежать потрясений, что для натуры журналиста абсолютно иррационально, но я хотела.