Пять новелл для принцессы книга 7
Шрифт:
В царившем полумраке Эл заметила, как Милинда старается снять с подобия вешалки нужный наряд, и намеревалась ей помочь.
– Это должна делать я, - остановила ее Милинда.
– Он какой-то замысловатый, - заметила Эл.
– Вы с ним справитесь в одиночку?
– Обычно мне не трудно.
Эл приподняла рукав, чтобы хоть чем-то ей помочь и едва выдохнула.
– Он тяжелей брони.
Эл намеренно обхватила наряд за предполагаемую талию и вместе с платьем оказалась на полу, тяжесть свалила ее с ног.
– Разве такая участь тяжела
– спросила Милинда.
Эл встала и уже открыла рот, чтобы ответить ей, но так и замерла. Милинда чинно наклонилась, с присущей ей грацией подняла платье и немного его встряхнула.
– Для первого раза оно подойдет.
Это одеяние было сложнее всего вместе взятого, во что Милинда облачала ее раньше. Многослойный наряд ложился на плечи грузом. К концу церемонии одевания Эл едва могла дышать и с трудом шевелилась, а еще предстояла идти на какой-то балкон. А вдруг попадется лестница?
– Вы привыкнете, - заверила Милинда, поправляя ее волосы.
– Сегодня можно выйти без убора, подождем немного.
– Уж будьте добры, - прошептала Эл, едва сделав вдох.
Эл вспомнила видение, в котором она поднималась по ступеням лестницы дворца навстречу владыке, каким неимоверным грузом тянулся сзади плащ. Воспоминание помогло ей сделать первые шаги. За дверью к ее удивлению стоял владыка. Усердно боровшаяся с тесной и тяжелой одеждой Эл даже не смогла приветствовать его хотя бы кивком головы, только скосила глаза.
Владыка протянул ей руку.
– Обопрись. Тебе будет легче.
Действительно стало чуть легче. Ее рука показалось маленькой в ладони владыки.
В жизни она не переживала ничего подобного. Эл не любила церемоний, всегда чувствовала себя, как говориться, "не в своей тарелке". На этот раз ее душа отозвалась на мерное шествие, словно огонек зажегся в груди. Она с трудом передвигала ноги, но по мере движения поймала нужный ритм и массивные складки перестали ей мешать, а инерцию колеблющихся одежд использовала, чтобы сделать следующий шаг. Ей пришлось изменить походку и встать на носки, так оказалось легче идти. Она вся вытянулась в струну, чтобы дышать хотя бы через раз. Она увлеклась этой борьбой и потеряла ощущение реальности. В момент остановки, она почти потеряла равновесие и рухнула бы со всей этой массой, если бы не твердая рука владыки. Тугой воротник врезался в горло, слегка ее придушив. Голова пошла кругом и мир вокруг тоже. Стало жарко.
Ей привиделось восходящее солнце, жарко пульсирующее над горизонтом. Оно поднималось с грохотом и гулом, с пением тысяч и тысяч голосов. Голову снова сдавило тем обручем, что причинял только боль. Мелькнула мысль, что это от прикосновения владыки. Она высвободила руку и из его ладони, ощутила это очень реально, а потом видение продолжилось, унося ее ввысь вместе с восходящим светилом, а пение голосов оставалось внизу и затихало, затихало, затихало…
Издали она услышала знакомый голос, того самого смертного, который сетовал на восход.
– Экое ди-во, - прошептал он.
Эл очнулась от собственного глубокого
– Ми-ли-нда, - выдохнула она. От усталости она не могла открыть глаза.
– Вы очнулись. Это хорошо. Хорошо для первого раза.
– У меня все болит, словно меня колотили палками, - пожаловалась Эл.
– Но бывало и хуже.
– Браззавиль ждал, что вы сойдете в сад. Вы все не могли очнуться. Я сказала, что вам не до прогулок. Скоро сумерки.
– Что?
– В памяти всплыло шествие, гром, гул и солнце.
– Уф.
– Вы сможете встать?
– спросила Милинда.
Эл уловила вызов в ее словах. Она поднялась с рыком, с трудом села, не открывая глаз.
– Мне встать?
– спросила она.
Милинда приложила к ее гудевшей голове прохладную ткань. Ее прикосновения, казались мягче пуха. Эл не открывала глаз, зато чувствовала любое колыхание воздуха в комнате и шелест платья Милинды, отозвался в ушах шумом лавины.
– Бедное дитя.
Милинда села рядом, обняла ее и стала тихонько покачивать, будто то самое бедное дитя. От ее объятий стало много легче, тело перестало ныть, а покачивания заставляли напряжение рассеиваться. Эл обреченно повисла у нее на руках. Милинда уложила ее голову себе на плечо и опять приложила прохладную ткань.
– Я смогу, - упрямо выдохнула Эл.
– Сможете, госпожа моя. Быть дочерью владыки не привилегия, а тяжелый труд. Вы сможете. Вы сильнее многих.
– Я смогу надеть это чертово платье, Милинда. Еще и еще раз, столько, сколько потребуется.
– Вы упрямы. Это глупое упрямство пройдет. Не ищите смысл в том, что делаете. Делайте.
– Я исполняю наказание.
– Превратите его во благо.
Она не пыталась считать, сколько раз просыпалась на руках Милинды. Понемногу она привыкала к тяжести одежд.
– Почему вы обращаетесь с ними так легко, а для меня они тяжелый груз?
– спросила она однажды.
– Вы сопротивляетесь своей участи. Вы ведете себя так, словно заключили сделку с владыкой. Вы не пытаетесь иначе представить свое положение. Вы прежде не раз говорили о свободе, о ее утрате. Так превратите в свободу то, что имеете. Я не ошибусь, если скажу, что, очнувшись, вы удивляетесь, как пережили еще один рассвет.
– Да, - вздохнула Эл.
– Моя жизнь стала бесконечными походами на балкон.
– Когда-нибудь вы выйдете с легкостью и проживете эти мгновения от начала до конца. Вы испытаете великое удовольствие.
– Удовольствие? И кто до меня испытывал такое удовольствие?
– Принцесса Фьюла исполняла этот обряд с достоинством.
– Фьюла?
Эл вспомнила, как в темноте и тяжести одного из миров Фьюла шагала с грациозным достоинством. Она продержалась на ногах дольше других наследников. Как знать, может оттого, что тренировалась в этих походах на балкон?