Пять новых сказок обо всём на свете
Шрифт:
А был этим молодым, и весьма упитанным человеком, некий Митрофан, сын как раз того самого приёмщика золота, который должен был следить за всеми старателями городка, притом как «дикими», так и артельными, все они были обязаны сдавать золото в контору. Оттого-то Митрофан и прозябал на сидячей работе, он помогал отцу, так сказать перенимал его навык. Естественно он был достаточно богат, чтоб считаться в округе самым завидным женихом. Наверняка любая местная девица с детства мечтала о таком муже, но только не Лизавета. Ей до богатства жениха и интереса нет, ей лишь бы человек хороший был. А вот Митрофан таковым
– Он всех вас на крючке держит!… как рыбок малявок!… Про каждого всё знает!… всю подноготную!… Вы все у него в руках!… – не раз дерзко кричал он на старателей и всячески надсмехался над ними, принижал их заслуги. И вот такой индивид был по уши влюблён в Лизоньку; трепетал перед ней, любовался её красотой, лебезил. Впрочем, это не помешало ему предпринять попытку, открыто овладеть ей. А случилось такое год назад. Тогда он как-то вечерком подкараулил Лизоньку у околицы, она возвращалась из леса с заимки отца. Митрофан выскочил ей наперерез и сходу заголосил.
– Ах, Лизавета, краса моя, выходи за меня замуж!… Я тебя одену в шелка, обую в торбаса, золотом осыплю, будешь аки царица ходить, парчой дорогу стелить!… Только соглашайся лишь за мною быть!… – заученной скороговоркой протараторил он и сразу ринулся её обнимать-целовать да в придорожные кусты пихать. Митрофан хоть и являлся мужчиной невысокого роста, но был шибко силён, коренаст, устойчив и жилист, невзирая на свой жирок по бокам да выпуклый животик. Так Лизавету хватанул, она аж чуть духа не лишилась. Другая бы вмиг поддалась, прям в кустах так бы и отдалась.
Но, как известно Лизонька не такая, она девица неробкого десятка. Ловко увернулась от его домогательств, да ещё и тумака ему по макушке отвесила, ведь он для этого как раз ростом подходящ был, намного ниже её. Лизавета прямо в темя и попала, отчего Митрофан тут же на заднюю точку и присел. Глаза выпучил, слюнку пустил, и понять ничего не может, как так? девица его с одного удара уложила, в лужу посадила. Ну а Лизонька даже ничего и говорить не стала, рассмеялась да дальше пошла. Вот после этого позорного случая Митрофан и затаил на неё обиду, сильно озлобился. Приставать перестал, но поклялся, что обязательно отомстит за свою поруганную честь.
Прошло время, а Митрофан и сейчас вёл за Лизонькой пристальное наблюдение. Выжидал удобного случая. Каждый день выискивал подходящий момент для козни. Иной раз аж весь чернел от нетерпения сотворить расправу над Лизаветой. А тут вдруг видит, она сама не своя из леса вернулась, прям вприпрыжку по дороге неслась, уж так торопилась домой; вся раскраснелась, улыбается, своей поступью наслаждается, словно на свидание сходила. Ну, Митрофан и насторожился.
– Ага,… это она явно не у отца была,… вон какая вся растрёпанная,… а давеча про того долговязого молодца, старателя «дикаря», у торговцев выспрашивала!… Ну, неужто она к нему бегала?… Ах ты, попрыгунья распутная,… а строила-то из себя недотрогу,… меня значится, отвергла, а к нему аж сама в лес бегала!… Ну, я вам устрою голубки… – злобно щурясь, подумал он, и удвоил свою бдительность. Стал уже ежеминутно следить за Лизонькой. И получаса не прошло, а Лизавета уже обратно
А Лизавете и замечать-то его некогда, она скорей к Филату торопится. Мчит через лес, сквозь тайгу напропалую, короткой дорогой, благо знает, как пройти, ведь её отец егерь всему обучил. Митрофан еле-еле за ней поспевает, на своих кривых ножках да с животом выбился из сил, едва плетётся. Ну а Лизонька через приметные ей места дорогу к Филату быстро нашла. Примчалась, а он ещё спит, ведь намаялся бедняга. Лизавета пока костёр разожгла, чай заварила, закуску разложила, тут как раз и Филатушка от съестных ароматов проснулся.
– Ну что, милый, отдохнул,… пришло время трапезничать,… прошу к столу… – приглашает она его и ласково так улыбается.
– Ах, и спасибо тебе, Лизонька, душа моя ненаглядная!… Ну, чтоб я без тебя делал?… уж наверняка с голоду помер бы!… А как всё вкусно пахнет-то,… ну и чудеса, такие-то изыски и посредь глухого леса!… готовить ты мастерица!… – похвалил её Филат и сразу за еду принялся. А Лизонька и довольная, кормит его да смотрит на касатика, всё никак налюбоваться им не может, такого-то молодца себе отхватила. А солнышко-то светит, перед вечером лучиками играет, да вдруг невзначай один яркий лучик прямо на вихор Филату попал, и тот как заблестит, засияет.
– Ой, что это у тебя в волосах-то!?… никак солнечный зайчик запутался!… – задорной шуткой спрашивает Филата Лизонька, да вихор ему приглаживает. И тут видит, на ладони у неё золотой песок остался, с волос ей попал, – ну надо же, да у тебя даже в волосах золото!… Видно пока ты тут шорохался, намочил свой вихор в реке,… вот у тебя песок в мокрых волосах и оказался,… а сейчас высох и посыпался!… Ах, ты мой, старатель золотой… – вновь посмеиваясь, вмиг догадалась Лизонька, откуда у Филата золото в волосах.
– И то верно,… золото на моей причёске запечатлелось!… И как я его раньше не замечал? видать заработался,… а ты вон, какая заботливая, обнаружила!… Это прямо, как в древнегреческом мифе про золотое руно,… есть такая легенда, я про неё в книжках читал,… там пишут, что в давние века золотоносный грунт через овечьи шкуры промывали,… вроде как через сито просеивали!… Разная муть да взвеси не задерживались, мимо пролетали, а вот тяжёлый золотой песок в шерсти оставался, в самой шкуре, оттого её и называли «золотое руно»!… А тут оно, золотишко-то, у меня в вихрах и осело пока я в реке кувыркался да свой заветный мешочек спасти старался,… ха-ха-ха!… Вон где очутилось, в волосах!… ха-ха-ха… – тоже рассмеялся Филат.
– Ой, а ты знаешь, что я сейчас подумала,… оказывается тебе и не надо здесь лотком работать,… река в этом месте просто кишит золотым шлихом,… тебе стоит лишь шкуры по заводи разложить, да воду с песком через них пропустить!… Вся лишняя взвесь уйдёт, смоется, а золото на шкурах осядет,… и не надо тебе никаких мешочков с золотом копить!… Шкуры через неделю соберёшь и увезёшь,… уж они-то никуда не денутся, ведь земля в реке по дну не треснет, не поглотит шкуры,… а иначе и сама река в тартарары провалится!… А?… здорово я придумала?… – мигом сделав верный вывод, предложила Лизонька.