Пять причин улыбнуться

Градова Ирина

— Ну спасибо, подруга! — возмутилась Алька. Маришка всегда отличалась непосредственностью, которая подчас переходила все границы. — И ты еще хочешь, чтобы я пошла на эту выставку?

— Конечно, хочу, — улыбнулась Маришка. — И Олега своего возьми… Хотя… Он же уехал. — Маришка недолго подумала и выдала: — Тогда возьми Сергея. Я бы, пожалуй, проверила, насколько он равнодушен к женщинам…

— Маришка!

— А что? — задорно поинтересовалась Маришка. — Тебе он не нужен. А мне — в самый раз.

Алька покачала головой. Провокаторша… Она знала Маришку и не сомневалась, что та говорит о Сергее для того, чтобы вывести подругу на чистую

воду. Маришку не проведешь. Еще когда они учились в школе, стоило Альке влюбиться, как Маришка сразу узнавала в кого. Наверное, замечала по Алькиным глазам.

Альке совсем не хотелось, чтобы Сергей оказался таким же наблюдательным, как ее подруга. Он ей нравился. Очень нравился. И когда он находился рядом, Алька чувствовала себя как заводная игрушка, в которой повернули ключик. Ей не сиделось на месте. Хотелось бегать, прыгать, говорить о чем-то, только не молчать и не бездействовать. Внутри кипело какое-то нетерпение, но Алька никак не могла его выплеснуть. Вместо этого она сидела и молчала, слушала Сергея. Или болтала глупости. Или задавала дурацкие вопросы, от которых он хмурился… А потом, лежа в комнате с книжкой в руках, смотрела сквозь страницы и ругала себя на чем свет стоит. Ведь ей было о чем поговорить с ним. Но почему-то, когда она смотрела на Сергея, мысли путались, прятались, убегали от нее. И Алька ни капельки бы не удивилась, если бы узнала, что Сергей считает ее дурочкой…

С Олегом все по-другому. Гораздо проще. Он не ставит для нее высокой планки, к которой надо тянуться. С ним легко и просто, весело и спокойно. Но почему-то Альку тянет к нему гораздо меньше, чем к Сергею. Нет ощущения, когда ты вроде бы знаешь человека и все равно чувствуешь, что не знаешь о нем ничего… И из кожи вон лезешь, чтобы узнать побольше.

К тому же Олег все время торопил события. Он лез целоваться, когда она совсем этого не хотела. Сжимал ее своими сильными руками, тискал так, что ей приходилось вырываться и объяснять, что «еще рано». «Почему рано?» — каждый раз спрашивал Олег. И каждый раз Алька не знала, что ответить. И самое страшное, не только Олегу. Но и самой себе. Слава богу, он хоть на сексе не настаивал. Альке, конечно, любопытно, каков он в постели, она даже испытывала желание это проверить, но не позволила бы себе сделать этого сейчас, вот так, ни в чем не разобравшись…

Оказалось, что надеть на выставку нечего. Идти в стареньких джинсах неприлично. А синее платье, в котором Алька была у Лилии Дмитриевны, надевать не хотелось. Сразу вспоминались этот скомканный вечер, пошлости дяди Коли и Сергей, который хлестал рюмку за рюмкой.

Этот удачный предлог Маришку не убедил. Она тут же вытащила из шкафа несколько платьев и бросила их Альке:

— На-ка, примерь.

Проклиная про себя ее настойчивость, Алька влезла в одно из платьев — длинное, по щиколотку, оно было к тому же светло-зеленым. Этот цвет категорически не шел к бледненькому Алькиному личику. Поэтому она выбрала серебристо-серое, шелковое, которое Маришка надевала, когда играла фею на утреннике для младших классов.

Слава богу, Маришка одобрила ее выбор и не заставила примерять остальные. Сунув в пакет, где уже лежали туфли, тушь и коробочку с серыми тенями, она назидательно изрекла:

— Чтоб была как человек. Накрашенная. И маску не забудь сделать. А то рожа с утра опять опухнет, как у алкашки.

— Алкоголички.

— Не важно. Зря я тебе, что ли, косметики надарила? Чтоб пользовалась!

Алька

обреченно вздохнула. Если Маришка чего-то хотела, она обязательно этого добивалась. Не мытьем, так катаньем. Решила расстаться с Колькой — и сразу рассталась, не дожидаясь момента, когда закончатся силы терпеть. Не то что Алька — ушла лишь потому, что остаться было бы полным сумасшествием.

Когда Алька вернулась домой, Сергей сидел у себя в комнате и строчил свою книгу. Слышался стук его тяжелых пальцев по клавиатуре.

Алька не знала, с какого бока подойти к нему насчет выставки, и в растерянности остановилась у двери, обдумывая, что сказать. Вообще-то она полагала, что Сергей откажется. Мужчины и косметика — вещи несовместимые.

Пока она, волнуясь и подбирая слова, комкала в руках билет с надписью «Очарование», Сергей закончил стучать по клавиатуре и направился к двери. Отскочить Алька не успела, поэтому удар пришелся точно по лбу.

Вот черт, появится шишка, подумала она, прикладывая руку к ушибленному месту. Опять Маришка скажет, что она — сплошное недоразумение…

Сергей испугался больше, чем Алька, и тут же поволок ее на кухню. Вынув из морозилки кусок мороженого мяса, он приложил его к Алькиному лбу.

— Больно? — спросил он виновато. — Я не хотел. Откуда мне было знать, что ты за дверью?

— Да ничего, — махнула Алька свободной рукой. Другой она прижимала ко лбу кусок твердого, как камень, мяса. Рыжий прямоугольный листочек с надписью «Очарование» выскользнул из рук и плавно упал на пол.

Сергей поднял билет и прочитал вслух:

— «Очарование». Это что?

— Билет.

— Я вижу. Куда?

— На выставку косметики. Маришка подарила. Две штуки. — Хорошо, что на лбу у нее лед. Сергей подумает, что это она из-за него такая красная… — Она хочет, чтоб я пошла.

— А с кем? — полюбопытствовал Сергей.

Алька хотела сказать, что могла бы пригласить Олега, но он уехал. А потом подумала, что Сергей может обидеться. Поэтому спросила напрямую:

— Может, ты пойдешь?

— На выставку косметики? — засмеялся Сергей. — Заманчивое предложение… Особенно если учесть, что я в ней как свинья в апельсинах… — Алька почувствовала, как вместе с каплями подтаявшего мяса утекает ее хорошее настроение. — Хотя… — немного подумав, продолжил Сергей, — почему бы и нет? Тебе ведь все равно больше некого позвать. Олег-то уехал.

Все то, что Алька хотела и не могла сказать, сказал за нее Сергей. Она почувствовала, как внутри щелкает и снова срабатывает механизм, от которого ей хочется крутиться как заводная игрушка.

Утром Алька выполнила все Маришкины наставления. Наложив на лицо грязевую маску, она отгладила серое платье. На дне пакета, кроме туши, теней, помады и прочей декоративной косметики, она обнаружила маленький бархатный мешочек. В нем лежала серебряная гривна, которую без Алькиного ведома засунула туда Маришка. Алька улыбнулась — подруга даже это предусмотрела!

Смыв маску, Алька наложила следующую, а затем, через какое-то время, сняла ее и воспользовалась кремом. И правда, лицо было, как будто она только что родилась: свежим, чистым и бархатным. Ни отеков, ни дурацкого шелушения, которое постоянно донимало сухую Алькину кожу. Маришка не приукрасила. Эта самая «Кора» и правда оказалась замечательной. Алька даже губы слегка подкрасила, но не помадой, а розовым блеском, так что они выглядели сейчас влажными и сочными.