Пять семей. Взлет, падение и возрождение самых могущественных мафиозных империй Америки
Шрифт:
Что касается Коза Ностра, Трэйгер утверждает, что правительство плохо справляется со своей работой. Он возлагал вину на специальные независимые подразделения, Ударные группы по борьбе с организованной преступностью, которые были созданы в крупных городах Министерством юстиции для координации и руководства преследованиями мафии. Эти ударные силы, утверждал Трэйгер, были укомплектованы в основном неопытными адвокатами и «умирали», так и не добившись успеха в борьбе с мафией.
Собственная статистика правительства наглядно демонстрирует неэффективность первых ударных групп. В конце 1970-х годов, после десяти лет существования, прокурорам ударных групп так и не удалось предъявить обвинение или осудить высокопоставленного деятеля мафии. За кем же охотились ударные группы и ФБР? В основном за мелкими игроками и ростовщиками.
Блейки был невысокого мнения о большинстве руководителей этих новых ударных отрядов, чьим приоритетом и целью было преследование мафии. Он читал лекции, уговаривал и убеждал адвокатов ударных групп использовать РИКО как свое главное оружие. Реакция на него была неизменно отрицательной. «Звучит неплохо, — говорили прокуроры, — но я не хочу рисковать, пробуя что-то новое и заваливая хорошее дело».
Будучи прокурором Восточного округа, Трэйгер курировал одну из крупнейших юрисдикций Министерства юстиции, район Нью-Йорка, кишащий мафиози. Однако он также отказался использовать свои прокурорские полномочия для борьбы с мафиози, экспериментируя с РИКО. Тем не менее Трейгер, прокурор-изменник, попытался через самую влиятельную газету страны, New York Times, заявить о том, что ФБР устарело в своих антикриминальных и антимафиозных стратегиях. Как и предупреждения Блейки, предупреждения Трэйгера были полностью проигнорированы теми, кто принимал решения в Министерстве юстиции и ФБР.
Прежде чем Боб Блейки отправился в свои разочаровывающие путешествия по пропаганде РИКО, 15 октября 1970 года он испытал огромную гордость. В этот день он присутствовал в Белом доме, когда президент Никсон подписал закон о борьбе с организованной преступностью и РИКО. Спустя годы Блейки осознал сюрреалистические последствия этого торжественного подписания. Непонятный пункт законопроекта расширял рамки и виды иммунитета от судебного преследования, который Конгресс мог предоставить свидетелям, дающим показания на слушаниях в Сенате и Палате представителей. Благодаря этому неоспоримому и едва заметному положению Джон В. Дин III, бывший советник президента Никсона, согласился дать показания перед комитетом Сената в 1973 году, который проводил расследование в отношении президента. Дин рассказал, что Никсону было известно о попытках скрыть причастность Белого дома к взлому штаб-квартиры Демократической партии в комплексе Уотергейт в Вашингтоне в 1972 году. Пользуясь лишь ограниченной неприкосновенностью, Дин впоследствии был осужден за препятствование правосудию и участие в сокрытии. Однако его откровения перед сенатским комитетом сыграли важную роль в том, что Никсон ушел в отставку с поста президента в 1974 году, а не подвергся импичменту со стороны Конгресса в связи с Уотергейтским скандалом.
Ирония первого триумфа РИКО не осталась незамеченной Блейки.
Когда Никсон подписал законопроект, он передал документ Джону Митчеллу, генеральному прокурору, и сказал: «Идите и поймайте мошенников, — вспоминал Блейки. — И кто были самыми известными людьми, попавшими под действие этого закона, — Ричард Никсон и Джон Митчелл».
18. День единства
Понедельник, 28 июня 1971 года, был создан специально для Джозефа Энтони Коломбо. Джо Коломбо был в приподнятом настроении, а ясная, относительно прохладная погода идеально подходила для его плана — массового митинга итало-американского единства в центре Нью-Йорка. Приятная температура в тот полдень обеспечит огромную аудиторию, которая будет восторженно аплодировать тому, что Коломбо считал кульминацией праздника, — его телевизионной речи.
Когда Коломбо готовился к знаменательному дню, РИКО, закон о борьбе с мафией, был в силе уже почти год, и правоохранительные органы его игнорировали. Для Коломбо РИКО был неважен, а аббревиатура закона, вероятно, означала для него не больше, чем мужское прозвище. Крупные мафиози и их внимательные адвокаты не беспокоились о законе, который привлекал к себе мало внимания и не соблюдался. Как и Джо Бонанно, нью-йоркские боссы и их лейтенанты знали, что действуют внутри нестабильного
Никто из боссов не трусился в своем логове, опасаясь укусов РИКО. Напротив, в 1970 году, пока РИКО принимался в Конгрессе, Джо Коломбо организовал национальную кампанию — неуловимую контратаку, чтобы защитить мафию. В отличие от обычных мафиози, избегающих огласки, Коломбо начал обхаживать СМИ, утверждая, что его и многих других итало-американцев ложно очерняют из-за их этнического происхождения. В сорок восемь лет Коломбо находился на волне беспрецедентного карьерного успеха и широкой общественной популярности. Он был крестным отцом одной из пяти нью-йоркских мафиозных семей и одновременно основателем и лидером Итало-американской лиги гражданских прав — организации, которую поддерживали государственные чиновники, руководители корпораций и деятели шоу-бизнеса.
Это был неслыханный триумф — одновременно управлять боргатой и быть признанным гражданским лидером и пионером в области гражданских прав. Джо Коломбо удалось добиться этого.
Незадолго до полудня десять тысяч человек устремились в Колумбус-Серкл у входа в Центральный парк на второй ежегодный митинг в честь Дня итальянского единства. Гигантская статуя Христофора Колумба, возвышающаяся над колонной на высоте восьмидесяти футов, смотрела вниз, пока телохранители расчищали Коломбо путь к сцене для ораторов. Улыбаясь и махая руками, Коломбо медленно шел мимо поклонников, желающих ему добра, стремящихся дотронуться до него или пожать ему руку, мимо пластиковых красно-бело-зеленых бантов и серпантина — цветов итальянского флага.
В шуме огромной толпы и музыке оркестра, пульсирующей из громкоговорителей, очевидцы услышали три приглушенных хлопка, похожих на слабые взрывы петард. Это были выстрелы из старинного пистолета 32-го калибра. Пули впились в голову и шею Коломбо. Он упал на землю. Кровь хлестала изо рта и ушей, а Коломбо лежал неподвижно, необратимо парализованный; его мечты о верховенстве в преступном мире, национальной респектабельности и политическом влиянии разбились вдребезги.
Джо Коломбо не был чужд насилию. Выросший в Южном Бруклине, одном из рассадников мафии, он с ранних лет познал призрак гангстерского правосудия. Когда ему было шестнадцать, его отец, Тони, человек с большой буквы, рано и жестоко погиб из-за какого-то проступка мафии. В знак сицилийской мести тела отца и его подруги были найдены связанными и привязанными на заднем сиденье автомобиля.
Во время Второй мировой войны Коломбо был призван в береговую охрану и прослужил три года, после чего был досрочно демобилизован, страдая от «психоневроза». Этот недуг друзья приписали его театральным способностям, поскольку впоследствии он никогда не проявлял ни малейших признаков душевного расстройства. Недолго поработав грузчиком в насыщенных гангстерами бруклинских доках, он переключился на игру в кости, а затем нашел свое призвание в качестве опытного киллера для банды Джо Профачи. Инсайдеры мафии приписывают Коломбо участие в отряде, который завалил не менее пятнадцати жертв, чтобы решить самые неприятные проблемы Профачи.
Война братьев Галло против Джо Профачи в начале 1960-х годов оказалась ступенькой для продвижения Коломбо по карьерной лестнице. Он остался верен Профачи в борьбе с мятежными Галло, а после смерти старого босса, похоже, поддержал Джо Маглиокко в его неудачном стремлении возглавить боргату. За блестящую службу в качестве киллера в группировке Профачи-Маглиокко Коломбо получил повышение и стал руководить командой в качестве капо. Но в борьбе за власть между боссами нью-йоркских семей он переметнулся на другую сторону. Вместо того чтобы подчиняться Маглиокко, он организовал двойную подставу, предупредив Карло Гамбино о заговоре с целью убийства Гамбино и Томми Луккезе, задуманном Джо Бонанно при содействии Маглиокко. Гамбино перехитрил Бонанно и стал правящей личностью в Комиссии мафии. Впечатленный сутяжничеством Коломбо, Гамбино, стареющий глава крупнейшей нью-йоркской семьи, принял его в качестве протеже. Безоговорочное одобрение дона Карло в 1964 году устранило всякую оппозицию восхождению Коломбо на трон в качестве босса старой банды Профачи. Боргата из двухсот бойцов и более тысячи подельников была быстро переименована в мафиозных кругах. Она стала семьей Коломбо.