Пять семей. Взлет, падение и возрождение самых могущественных мафиозных империй Америки
Шрифт:
В 1960-е годы Джо Бонанно называл нью-йоркскую мафию «вулканом». Хотя внешнее давление со стороны федеральных и местных следователей ослабло, под поверхностью вулкана кипели внутренние беспорядки. Управление «боргатой» в Нью-Йорке стало давать сбои, поскольку каждая из пяти жаждущих денег семей соперничала за богатство и значимость. В городах, где была только одна семья, крестные отцы делали долгую карьеру и умирали естественной смертью, писал позже Бонанно о той эпохе. «Однако в Нью-Йорке, где раздоры были почти обычным делом, отцы вели нестабильную жизнь».
Смерть от рака 11 июня 1962 года Джо Профачи, крестного отца и ближайшего соратника Бонанно, внезапно подорвала его позиции как лидера Комиссии и непредсказуемого преступного мира Нью-Йорка. Бонанно был последним из боссов 1931 года, кто еще был жив и действовал, и смерть Профачи резко и решительно перевесила
Магаддино был прав. После тридцати лет работы боссом и в свои относительно молодые пятьдесят восемь лет Бонанно не утратил ни хитрости, ни стремления остаться на вершине мафиозной пирамиды. Первым делом он поддержал Джо Маглиокко, шурина и младшего босса Профачи, в качестве нового главы боргаты Профачи, хотя претензии Маглиокко на этот титул были весьма шаткими. Последние годы жизни Профачи были осложнены восстанием, которое возглавили «Сумасшедший Джоуи» Галло и его братья, Альберт «Кид Бласт» и Ларри, заказные убийцы Профачи. Они считали Профачи прожорливым деспотом и хотели получить большую долю семейных трофеев за выполнение основной работы семьи — убийств и избиений. Считается, что Галло были ядром команды киллеров из парикмахерской, убивших Альберта Анастазиа в 1957 году.
Мятеж братьев, получивший название «Войны Галло», стал первым серьезным нарушением дисциплины в нью-йоркской семье со времен кровавых разборок 1930 и 1931 годов. К моменту смерти Профачи конфликт оставался неразрешенным, а отказ Галло признать Маглиокко своим боссом побудил Гамбино и Луккезе отказать Маглиокко — кандидату и союзнику Бонанно — в месте в Комиссии.
По мнению большинства мафиозных следователей того времени, Бонанно решил устранить своих главных конкурентов путем убийства: Гамбино и Луккезе. Эксперты предполагали, что он также хотел казнить своего кузена Магаддино. Благодарный за поддержку Бонанно, Маглиокко согласился с планом и передал контракты на многочисленные убийства Джозефу Коломбо, верному капо Профачи с заслуженной репутацией жестокого человека. Ловко используя Маглиокко и Коломбо в качестве прикрытия для устранения своих врагов, Бонанно думал, что кровавая бойня не будет связана с ним.
Джо Коломбо было сорок лет, он был достаточно опытен и мудр, чтобы понять тщетность затеи с двойной или тройной казнью крестных отцов; к тому же он чувствовал, кто из боссов одерживает верх во внутренней борьбе за господство в Нью-Йорке. Он связался с Гамбино — не для того, чтобы убить его, а чтобы предупредить о махинациях Бонанно и Маглиокко.
Вооружившись доказательствами Коломбо, Гамбино, Луккезе и остальные члены комиссии вызвали Бонанно и Маглиокко на суд мафии. Маглиокко, физически больной и преданный одним из своих капо, с готовностью признался в содеянном и молил о пощаде. Вместо пули в затылок он был изгнан из мафии на всю жизнь. Действуя так, словно Комиссия подлежала аудиту, крестные отцы оштрафовали Маглиокко на 43 000 долларов, чтобы покрыть расходы, понесенные при расследовании жалоб на него и Бонанно. Опальный Маглиокко собрал своих верных капо в сентябре 1963 года, чтобы объявить о прекращении войны с Галло и сообщить им, что Комиссия сместила его как наследника Профачи. Через год он умер от сердечного приступа. Гамбино и остальные боссы вознаградили Коломбо за то, что он был асом и, возможно, спас их шкуры, назначив его боссом старой семьи Профачи и предоставив ему место в Комиссии.
Джо Бонанно никогда не появлялся в противостоянии с другими крестными отцами Комиссии. Он скрывался в Калифорнии и Канаде, изучая возможности для браконьерства в этих регионах. Свои нью-йоркские операции он оставил доверенным помощникам и назначил своего старшего сына Сальваторе «Билла» консильери семьи. Калифорния занимала важное место в планах Бонанно. В Южной Калифорнии рождались огромные богатства,
Некоторые пленки ФБР все еще крутились, и агенты узнали о конфликте Бонанно с Комиссией из «жучка», установленного в штаб-квартире Симоне «Сэма-сантехника» ДеКавальканте, босса семьи из Нью-Джерси, базирующейся в Элизабет. В разговоре с одним из капо своей семьи, Джозефом Сферрой, 31 августа 1964 года ДеКавальканте упомянул о трудностях Бонанно. «Речь идет о боргате Джо Бонанно. Комиссии не нравится, как он себя ведет». Де Кавальканте добавил, что Бонанно повысил Билла до консильери и что сын также разозлил Комиссию, отказавшись явиться на допрос. «Он назначил своего сына консильери — и, по имеющимся сведениям, сын не явился», — пояснил ДеКавальканте.
21 сентября 1964 года ДеКавальканте объяснил Джозефу Зикарелли, солдату Бонанно, почему всесильная Комиссия отвергла попытку Маглиокко, при поддержке Бонанно, стать боссом. «Комиссия вошла туда и взяла семью под контроль. Когда Профачи умер, боссом стал Джо Маглиокко. Его сразу же выгнали. «Кто ты такой, черт побери, чтобы управлять боргатой? И синьор Бонанно это знает. Когда у нас начались проблемы, они сразу же пришли. «Вы принадлежите Комиссии, пока не разберетесь с этим».
Конкурирующие крестные отцы Бонанно полагались на Комиссию как на основу силы и структуры мафии и возмущались его неповиновением и новыми экспансионистскими планами. Магаддино, беседуя с одним из своих солдат в Буффало о планах Бонанно без одобрения Комиссии контролировать Калифорнию и Канаду, сказал: «Даже Святой Дух не может прийти на мою территорию без разрешения».
Иерархия семьи Дженовезе также выстроилась против Бонанно. Во время прослушки ФБР в сентябре 1964 года Томас «Томми Райан» Эболи, капо, сказал брату Вито Дженовезе Майклу, что Бонанно создает раскол, который может уничтожить мафию или сделать ее такой же разобщенной, как другие этнические банды. «Если хоть один член сможет оспорить приказ Комиссии, вы можете попрощаться с Коза Ностра, потому что Комиссия — это опора Коза Ностра. Это будет похоже на ирландские мафии, которые дерутся между собой, а они [итальянцы] будут устраивать войны между бандами, как это было много лет назад». В Чикаго жучок ФБР услышал решение Сэма Джанканы по поводу отказа Бонанно предстать перед комиссией. «Не посылайте ему больше сообщений. Убейте его!»
У дона Пеппино Бонанно была еще одна проблема. Он был единственным крупным мафиози, которому угрожали законопроекты по борьбе с организованной преступностью, проведенные через Конгресс Робертом Кеннеди до его ухода с поста генерального прокурора. Большое жюри, созванное Робертом М. Моргентау, агрессивным прокурором США на Манхэттене, вызвало Бонанно на допрос. Вечером 20 октября 1964 года, за день до того, как он должен был дать показания или столкнуться с возможным тюремным заключением за неуважение к суду, Бонанно ужинал с тремя своими адвокатами на Манхэттене. После этого он и адвокат Уильям Пауэр Мэлони отправились на такси в многоквартирный дом Мэлони на углу Парк-авеню и 36-й улицы, где он собирался провести ночь. Было уже за полночь, и шел дождь. Бонанно вышел из такси, чтобы оплатить проезд, когда, как он позже утверждал, его схватили двое крепких мужчин, предупредивших: «Пойдем, Джо, ты нужен моему боссу», и затолкали его в заднюю часть ожидавшей машины. Мэлони рассказал полиции, что когда он подбежал, чтобы вмешаться, и закричал на двух мужчин, один из них сделал предупредительный выстрел, чтобы отпугнуть его. В своей автобиографии, опубликованной два десятилетия спустя, Бонанно утверждал, что его похищение было совершено людьми, работавшими на его двоюродного брата Стефано Магаддино. Его заставили скрючиться на полу машины и отвезли на ферму в сельской местности на севере штата Нью-Йорк, где кузен предупредил его, что он попал в немилость, поскольку Комиссия посчитала его жаждущим власти. Рассказ Бонанно был расплывчатым. Он сказал, что похитители держали его шесть недель, затем по его просьбе отвезли в Техас и отпустили невредимым. Оказавшись на свободе, он отрастил бороду, чтобы скрыть свою внешность, и провел последующие девятнадцать месяцев в убежищах в Тусоне и Нью-Йорке.