Пять скачков до горизонта
Шрифт:
…Все эти истории (в том числе и про девочку) я рассказал брату там, на верхней палубе «Аджигола».
Олег уже пришел в себя и кивал с хитринкой. Потом заулыбался:
– Ты занимаешь меня своими «мемуарами», чтобы отвлечь от морской болезни…
– Ну… да. Но не только для этого. Просто приятно вспомнить детские годы.
Брат опять покивал…
На следующий день мы были в Одессе. А там… Ну, Одесса есть Одесса, хватило интересного. Но больше всего запомнился один случай. Не хочу повторяться, просто приведу страничку
«В Одессе Олегу очень понравился увиденный в киоске сувенир: зажигалка-браунинг. Мы купили два таких пистолетика – ему и мне. Вскоре выяснилось, что свой пистолетик Олег потерял, выронил из кармана.
И… вдруг мой пятнадцатилетний братик начал ронять слезы – так ему стало жаль потерянный пистолетик. Да, на шестнадцатом году человек иногда еще совсем дитя.
Я тут же предложил ему свой пистолет, но Олег замотал головой. Ведь радость-то была именно в том, что у нас два браунинга – у него и у меня.
Денег у меня было совсем не густо, а зажигалки стоили дороговато. Но я все же вернулся к киоску и купил Олегу новый пистолетик. Брат тихо и виновато радовался, совсем как маленький мальчик.
А я до сих пор радуюсь, что тогда сделал эту покупку. Если бы не так, всю жизнь мучила бы совесть».
Теперь совесть не мучает. По крайней мере из-за того случая… Мучает лишь печаль, если вспоминаю давние годы, когда рядом был братишка. И все же хорошо, что он был…
…А в тот день, вернее уже поздним вечером, в поезде «Одесса – Москва», мы стояли в коридоре у окна и смотрели, как в южной темноте летят назад огоньки. Олег вертел в пальцах никелированный браунинг-зажигалку. Потом вдруг потерся щекой о мое плечо и сказал негромко:
– Спасибо…
Подмывает желание написать, что сказал он это с той же интонацией, как когда-то девочка под откосом стрелкового стенда. Но не хочется врать. Он произнес это «спасибо» скомкано и торопливо. И все равно у меня затеплело в душе.
– Да ладно, чего там… – пробормотал я. – А зажигалки и правда хороши. Будет память про путешествие…
– Я не про зажигалку, – объяснил он в полголоса. – То есть и про нее, но… спасибо, что показал мне открытое море…
Вот так.
Насколько я знаю, больше брат никогда не видел открытого моря…
12
Однако вернусь в Володькин двор, в тот сентябрьский день, когда мы валялись на растрепанном сене и рассуждали про горизонты.Я согласился с Володькой, что да, морской горизонт, наверно, «самый-самый горизонтальный». Но тут же решил, что пора поделиться с приятелями своим недавним открытием.
– А зато я знаю, как сделать, чтобы горизонт
– Так не бывает, – сразу сказал Виталик.
– А вот и бывает! Сам видел!
– Лучше скажи честно, что ты это придумал. Тогда мы не будем смеяться, – пообещал Виталик.
– Смейся хоть до лопанья пуза! А я правду говорю!
Володька смотрел молча и внимательно. Он был умнее Виталика (да и меня тоже). И, конечно, сразу уловил в моих словах правдивую суть. И наконец спросил:
– А как это? Можешь показать?
– Конечно, могу! Только не сейчас…
– Ага, сразу заотпирался! – уличил меня правдолюбивый Виталик.
– Ничего не заотпирался! Просто надо идти в специальное место! Пойдем завтра!
Назавтра был то ли праздник Победы над Японией (в те времена нерабочий день), то ли просто воскресенье. И мы, свободные от школы, с утра отправились по известному только мне маршруту. Я отказался заранее открывать свои секреты, это придавало нашей прогулке загадочность и серьезность настоящей экспедиции. Виталик нетерпеливо канючил, чтобы я рассказал, в чем дело. Володька был снисходительно терпелив – как бы подыгрывал мне.
Я повел ребят по дну лога, вдоль речки, этот путь оказался не длинным, и скоро мы очутились у подножья того острова, где я несколько дней назад радовался своему робинзоньему уединению и близкому горизонту.
День стоял безоблачный и совсем летний, начало сентября снисходительно дарило нам дополнительный кусочек каникул. Пахло бурьяном, коноплей и полынью. Пушистые семена почти неподвижно висели в воздухе. Мы стали подниматься по склону, зашуршала на тропинке сыпучая глина. И вот наконец плоская поверхность острова, на котором когда-то (по моему убеждению) стояла древняя крепость. Ромашки, клевер, колоски подсыхающей травы…
Я выбрал место, где трава пониже.
– Ложитесь на пузо, лицом к земле…
– А зачем… – начал Виталик, но увидел, что Володька лег сразу, и тоже плюхнулся на живот. И сказал придирчиво:
– Ну и что?
Я лег между Виталиком и Володькой. Васильковое небо с ватными комками облаков висело над нами. А кругом лежала травянистая поверхность. Ровная, как стадион. Лишь кое-где торчали над ней ромашки и мохнатые головки растений с неизвестным названием, а больше ничего не было.
– Смотрите, – выговорил я многозначительным шепотом. – Небо соединяется с землей совсем рядом. Это и есть близкий горизонт…
С полминуты мои друзья молчали. Потом Володька сказал удивленно:
– А ведь правда…
И мне было очень дорого это признание.
Но Виталик на этот раз не согласился с Володькой, хотя обычно признавал его авторитет.
– Вовсе это никакой даже не горизонт!
– А что по твоему?! – взвинтился я.
– Ничего! Просто трава, вот и все! Таких горизонтов не бывает!