Пять желаний Софии
Шрифт:
У меня в голове маршировали тысячи маленьких Софий с табличками «Рыжие волосы!», но я снова не смогла сказать этого Диме. Проклятый рот словно забывал, как произносить слова.
Потому я спросила о том, о чём смогла.
– Ты пойдёшь на подобное ради меня? Почему?
Он снова взял в руки мою косичку и посмотрел мне в глаза таким взглядом, что стало понятно: он до сих пор очень любит свою бывшую девушку.
– Потому, что нет ничего, чего я бы не сделал ради неё.
13
Его пальцы пробрались немного выше по ладони, раскрывая её.
У меня перехватило дыхание.
– Ты ведь должен понимать, что я – не она, - мой шепот сорвался, едва он поцеловал ладонь ещё раз.
– Собственно, как и я – не твой загадочный Дима, - криво улыбнулся он. – Но раз уж мы оказались в такой ситуации и видим друг в друге тех, к кому нас отчаянно тянет, почему бы этим не воспользоваться? Поверни эту действительность в ту сторону, в которую хотелось бы тебе. Забудь о том, что ты не хотела в этот квест. Ты видишь перед собой своего возлюбленного, а я – свою любимую. Кто знает, представится ли нам в жизни ещё раз такой шанс?
Если и существовали в мире слова, которые переубедили бы меня окончательно, то это были они; не-Дима подобрал именно их. Кто узнает об этом? Кто осудит?
Был ли у меня шанс с настоящим Ашаевым? Упустила ли я его тогда, или же нам не судилось быть вместе? Я задавалась этими вопросами, утопая в нежных поцелуях парня, которого сегодня впервые увидела, но который уже проявил чуткость и заботу, пусть и вынужденно.
Я перебралась под одеяло – ветерком из приоткрытого окна кожу обдувало холодом. Дима стащил камзол, а за ним и белую рубашку, и одним движением оторвал от неё кусок ткани.
– Ты, я вижу, любитель импульсивных поступков, - прокомментировала я, снимая под одеялом свою футболку и джинсы. Мне подумалось, что я умру от стыда, если снимать с меня одежду будет он, потому решила играть на опережение. – В чём будешь уходить? В рубашке без рукава?
– Я усну рядом с тобой, но проснусь уже в своих покоях, - пояснил он, хозяйским движением сбрасывая с руки браслет и перематывая руку, уже изрядно испачканную в крови. – Ты как? Страшно?
– Теперь да, - я подтащила одеяло до подбородка, затравленно наблюдая, как он приближается – высокий, в меру жилистый, с растрепанными волосами.
Он вдруг остановился и уронил руки; неподдельное выражение собственной вины завладело его лицом.
– Никогда не думал, что буду принуждать девушку к близости.
– Да ты вроде как и не виноват, - я вздохнула. Он так и стоял рядом с постелью, не решаясь залезть ко мне под одеяло. – Лучше пусть это будешь ты, чем… Не знаю. Это мог быть кто-угодно, и он мог быть не таким терпеливым и заботливым, как ты.
– Да ладно? – впервые за весь вечер его лицо скрасила искренняя улыбка. – Ты даешь мне добро?
– А у меня есть выбор?
– Нет, но мне важно знать, что это происходит не против твоей воли.
– Залезай, - я приподняла краешек одеяла и кивнула. – Давай сделаем это. Похороним мою девственность. Туда ей и дорога.
– Тебя трясет, - вежливо заметил Дима, укрывшись одеялом и откинувшись
– Да уж… Вроде и настроилась, но всё равно в голове куча вопросов и идиотских предположений.
– Давай поговорим. Наше время неограниченно, помнишь? Нужно тебя отвлечь.
Дима Ашаев лежит рядом и заговаривает мне зубы, чтобы я не боялась заняться с ним сексом. Скажи мне кто-нибудь подобное день назад, и я бы решила, что этот человек чего-то нюхнул с утреца.
– Давай. Только начинай ты.
– Твоя иллюзия неполная, - тут же ошарашил он. – Твои губы выглядят и вполовину не такими пухлыми и сочными, какими оказались на ощупь.
– Меня в школе «пельменями» дразнили. А тут вот сочные, пухлые… Прямо не верится, что мне адресовано…
Он придвинулся ближе. Жар его тела ощущался на расстоянии десятка сантиметров.
– Как твоя рука? – попыталась я разрядить обстановку.
– Забудь о ней, - напряженно ответил Дима. – Расскажи мне об этом парне. Ты говоришь, вы с ним учились в одном учебном заведении? Когда тебя дразнили, он заступался за тебя?
– Что? – я опешила. – Эээ, не знаю. Скорее нет. Но он вряд ли об этом знал. Мы с ним редко когда пересекались. Тусили в разных компаниях.
– И что? – в голосе скользнула строгость, и тут же растворилась в защитных чарах, не позволявших запечатлеть его голос в памяти. – Ты говоришь, он оказывал тебе знаки внимания. Он должен был отстоять честь и безопасность женщины, которую намеревался сделать своей.
– Ты просто не знаешь, в вашем мире, наверное, всё по-другому устроено. Мне кажется, он не подозревал о моём существовании, пока я не перевернула тарелку гуляша под ноги его лучшему другу. В столовой. Случайно. Кстати, тогда тот парень впервые и назвал мои губы пельменями…
– То есть, - медленно проговорил Дима, - его друг дал благодатную почву остальным начать изводить тебя, мешать тебе учиться и получать удовольствие от пребывания в учебном заведении, и ты после этого продолжала к нему что-то испытывать? Ещё и согласилась на его предложение проводить тебя? Что с твоей самооценкой?
– С моей самооценкой всё нормально! – вспыхнула я. – Дима мог не знать о том, какой этот Миша засранец! И вообще, он не в ответе за поведение друзей!
– Ну как это он мог не знать, - протянул мой «Дима». – Это же его лучший друг! С лучшими друзьями такое обсуждают. Почему ты так ищешь оправдания его поведению? Я бы с таким человеком на одном поле не стал бы ягоды собирать.
– Что ты можешь о нём знать?!
– О нём – ничего, - спокойно отвечал Ашаев. – Но мне знакома подобная порода людей. Я сейчас скажу крамольную для тебя вещь, но тебе повезло, что у вас с ним не срослось. Он бы воспользовался тобой, и этим дал бы ещё один повод изводить насмешками. Поверь, если бы ты для него что-то значила, поведение этого хмыря было бы в корне другим. То, другой, кто соврал о споре на тебя, сделал тебе колоссальное одолжение. Он был недалёк от истины. Возможно даже, что он и не врал вовсе.