Пятая группа. Рефлексия
Шрифт:
– Ты что же, изменял ей? – подал голос Майки.
– Ну так… Иногда, – буркнул Па в ответ, снова закуривая.
– Отврат.
– Да ладно… Мы тогда все так жили. Прикинь, сколько возможностей у меня было. В таком месте работал, а? Ну грех же отказываться. Ты думаешь, Майя была ангелом? Да, хорошая, да, с планами, но… Я не знаю, что с нами всеми происходило, может, время неспокойное, может, ещё что.
– У меня тоже возможности. Были. Но я такого не творил.
– Ты младше, не помнишь, что происходило тогда. Ещё стычки бывали из-за Пятой, Управление зверствовало,
– Ну если только так… Ты не видел другой жизни, Па. Во всех этих злачных местах, типа твоей “Башни”, всегда царила вседозволенность и сумасшествие. Стоило бы тебе зайти в какой-нибудь местечковый бар, ты бы сразу почувствовал разницу.
– Возможно, ты и прав. Продолжу?
Майки кивнул, снова занявшись лепкой.
Па
Танец – это мера и такт переполняющего тебя, сдерживаемого и льющегося через край чувства.
… Нужно быть внутренне готовым к танцу, нужно быть переполненным, чтобы танцевать.
(Анхель де Куатье)
Будильник прозвонил, как обычно, в пять вечера. До смены ещё пять часов. Я быстро собрался, поел, как и всегда, что-то готовое, и поехал в мастерскую к Грише. Ещё месяц назад мы с ним задумали набить мне потрясающую татуировку почти во всю руку, чтобы заполнить свободные места. Цветы. Не знаю, почему, но мне ужасно хотелось разбавить брутальность такой вот неожиданной нежностью. Я вышел на Таганской и привычным маршрутом добрался до подвала первого дома в Гончарном проезде.
Здесь уютно, всегда есть посетители, мастера заняты делом, звучит хорошая музыка. Что-то из старого. Гриша уже ждёт, дымит у входа.
– Привет, – я протянул ему руку.
– Здор'oво! – ответил он мне. – Чё с твоей? Принеслась час назад, сидит, ждёт, вся как на иголках. Опять поругались?
– Да обиделась она. Не позвонил ей утром. А я, Гриш, забыл просто.
– Дура.
– Не надо.
– Чего не надо-то? Девчонка она вроде неплохая, но вы что-то уж сильно намудрили с ней. Мне перед ребятами стыдно – она как мамка над тобой трясется.
– А что я сделаю-то? Ей надо жить вместе, а мне не хочется.
– Так бы и сказал. Чего голову морочишь?
– Хрен знает.
– Слушай, Паш… Поговори с ней, а? Или пусть не приезжает больше, или я её в следующий раз не пущу, – Гриша отбросил окурок и спохватился. – А эскизы? Привез?
– Ага, – я хлопнул по рюкзаку. – Набь"eшь мне сегодня что-нибудь? Проработаю вечер, не рассыплюсь. Хочу поскорее всю руку доделать.
– Ты чего? – он подозрительно прищурился. – В понедельник бы начали. У тебя там выходные как раз.
– Сейчас хочу.
– Умом тронулся. Да? Бросал бы ты свой клуб, уходил бы ко мне насовсем…
– Не. Накоплю, открою свой салон.
– В конкуренты метишь? – хохотнул Гриша и обнял меня за плечи. – Ладно, сделаю тебе всё в лучшем виде. По твоим эскизам тату разлетаются только так, долей не обижу.
– Ты мне рисуночек сделай хороший,
– Серьезно что ли? Я думал, ты шутишь.
– Я когда-нибудь несерьёзно говорил? – из приоткрытой двери вышел довольный парень и, кивнув нам, отправился к метро бодрой походкой. Я ухватился за ручку, не давая двери закрыться.
– Паш, скажи честно. Ты себе нашёл кого-то, да? Другую девчонку?
– Так заметно?
Гриша ничего не ответил, улыбнулся только загадочно и проводил меня внутрь. Я скинул куртку на разлапистую вешалку и в углу на диване сразу заметил Майю. Она была великолепна, как и всегда: обтягивающие кожаные штаны, майка, а поверх неё – рубашка. Вся фигура на виду, красавица. Высокая, стройная, волосы длинные-длинные, затянутые в тугой высокий хвост. Она тоже меня заметила, лениво поднялась и подошла, чтобы поцеловать. Я подставил щеку, за что получил негодующий взгляд.
– Привет, Паш…
– Привет, – мне вдруг расхотелось обнимать её, как всегда при встрече. Вместо этого я неуклюже почти хлопнул её по плечу и поспешил в зал к Грише. – Буду новую картинку делать.
– С ума сошёл? На работу как пойдешь с такой рукой? – возмутилась Майя, следуя за мной.
– Нормально пойду, первый раз что ли?
– Что с тобой происходит? Ты сегодня сам не свой, – продолжала она бормотать где-то у меня над ухом.
Я лег на кресло, отдав эскизы Грише, и приготовился к томительному ожиданию. Хоть бы Майя ушла, не хочу слушать то, что она будет говорить. На минуту все затихли, слышно было только как шуршат листы бумаги и как переговариваются другие мастера с клиентами. Я закрыл глаза и передо мной возник образ Го: маленькой, рыжей, совсем не такой, как все остальные. Может, я ужасно ошибаюсь, но…
– Май…
– Что?
– Давай расстанемся?
– Паша? – она, наверное, оторопело смотрела на меня, но я не спешил открывать глаза. – Паша!
– Тише ты, – шикнул на неё Гриша. – Он дело говорит. У вас давно всё ненормально.
– А ты не лезь! – продолжала шуметь Майя. – Ты что, нашёл себе кого-то? А? Из тех шлюшек, что бывают у тебя дома? Думаешь, я ничего не знаю?
– Май, ты тоже не ангел. Ага. Мне нужна свобода. Всё просто.
– Ах ты… – она захлебнулась эмоциями, обидой, злостью. И что нас вообще держало вместе, не понимаю.
– Иди, Май, правда. Давай всё закончим здесь и сейчас и будем жить каждый свою жизнь, – впервые я не чувствовал никаких угрызений совести за то, что делал человеку больно. Наверное потому, что понимал правильность поступка и бесперспективность наших отношений. Постоянная девушка всё же не мой вариант, видимо. Во всяком случае – не такая.
– Ладно, – неожиданно согласилась она. – Хорошо. Пусть так. Но ты не надейся, что я тебя когда-нибудь прощу.
В её словах было столько горечи и ненависти, и я даже открыл глаза, чтобы убедиться. Лицо Майи перекосилось и уже не выглядело таким привлекательным, как раньше, глаза горели, была б её воля, она бы испепелила меня одним взглядом, а вторым – добила бы. Неожиданно она резко замахнулась и всадила мне пощечину, такую смачную и звонкую, что на нас одномоментно обернулись все присутствующие. А у меня по лицу расползлась довольная улыбка. Вот этого я и ждал – живых эмоций. Майя больше ничего не сказала и пулей вылетела на улицу.