Пятая могила по ту сторону света
Шрифт:
Она не стала спорить:
– Ты прав, но, ей-богу, я ведь знакома с кучей людей.
Датч подалась ко мне. Слои воздуха сдвинулись, и ее запах стал ближе. Я вдохнул аромат цветущих яблонь и ванили. Не знаю, что так благоухало. Ее шампунь или легкий шлейф духов. Что бы это ни было, куплю ей целый ящик. Этот аромат ей очень подходил. Свежий, чистый и очень соблазнительный.
– Только подумай! – продолжала она, и мне пришлось выбираться из трясины размышлений. – Я бы брала интервью у знаменитостей, к которым другие даже подступиться не могут.
Она говорила что-то еще, но я видел только ямочку на ее подбородке. Я честно пытался сосредоточиться, но ямочка была чертовски сексуальной. До меня лишь урывками доходили ее слова. Что-то об Аврааме Линкольне, который боролся с Джейн Остин, о Гитлере, который готовил мет. Какой бы захватывающей ни была история о наркозависимости Гитлера, я не мог отвести глаз от той самой ямочки. Не мог не смотреть, как Датч раскрыла пальцы, пытаясь меня в чем-то убедить.
– Возможностей непочатый край!
Ее волнение вернуло меня к действительности. Даже направленный не в ту степь энтузиазм Датч был достоин восхищения.
Я развалился в углу дивана и поставил на ногу бокал чистого бурбона, заметив, что янтарная жидкость в хрустале мерцает точь-в-точь как глаза Датч. В первый раз я увидел эти глаза, когда впервые покинул физическое тело и помчался навстречу ее манящему свету. Мне было три, а Датч как раз появлялась на свет в этом измерении.
К тому моменту я не так давно «познакомился» с человеком, который меня вырастил, и узнал, зачем, собственно, он меня купил. Может быть, все дело в моем неземном происхождении, но даже в три года мне хотелось только одного. Умереть. Избавиться от земного тела. Остановить загребущие руки и безжалостные зубы.
А потом я увидел ее. Почувствовал тепло ее света. Она была как тихая гавань в разгулявшийся шторм, и я смаковал каждое проведенное с ней мгновение. Поначалу, а потом и в течение многих лет, я верил, что она мне снится. Что она – всего лишь плод моего воображения. Ангел, которого я выдумал, чтобы утешать себя в особенно трудные моменты. Я не помнил, кто я такой, до девятнадцати лет. До того, как меня упекли за решетку за преступление, которого я не совершал. Воспоминания возвращались медленно, во всех мельчайших деталях, и в конце концов я вспомнил, зачем меня отправили на Землю. Почему я решил родиться человеком. И почему меня, как магнитом, влекло к Чарли Дэвидсон, которая, даже не зная об этом, одной лишь мыслью могла потребовать моего внимания.
В этом измерении ангелы смерти куда сильнее других сверхъестественных существ. Когда-нибудь Датч это поймет. А до тех пор пусть верит, будто у меня больше сил, чем у нее. Сейчас мне это даже на руку. Когда она станет самой собой, она поймет, что я – всего лишь горстка пыли, которую она легко может стереть с лица земли.
До меня вдруг дошло, что мы молчим, а я беспардонно пялюсь на Датч. Впрочем, она тоже на меня смотрела. Я почувствовал, как в ней вспыхнуло и стало разгораться желание. Естественно, это
Я приложил ко рту указательный палец и замедлил сердцебиение, чтобы иметь возможность спокойно разглядывать Датч, не набрасываясь на нее, как свихнувшийся от гормонов школьник. Но голод в ее глазах делал мою задачу почти невыполнимой. Она понятия не имеет, как легко мне сорваться с цепи, когда она рядом. Я решил ее предупредить:
– Если и дальше будешь так на меня смотреть, интервью надолго не затянется.
Датч отвела взгляд.
– Да, точно, - сказала она, откашлявшись, и опять взяла блокнот и ручку. – Ты прав. Значит, я могу задать тебе несколько вопросов?
– Можешь спрашивать о чем угодно, - отозвался я, не упомянув, что качество ответов оставлю на собственное усмотрение, но она тут же ухватилась за возможность.
– Пожалуй, перефразирую, - выпалила она, постукивая ручкой по той самой восхитительной ямочке. – Ты будешь отвечать на мои вопросы?
На мгновение я задумался, а потом сказал:
– Я отвечу на все твои вопросы.
Датч ужасно разволновалась, и я опять не смог сдержать улыбку.
– Поехали.
Усевшись поудобнее, она уперлась локтями в колени, не выпуская ручки, и начала:
– Ладно, каково было расти в аду?
Сразу к делу, как всегда. Что ж, она будет разочарована. Мне почти стало ее жаль. Почти.
– Да, - беспечно ответил я.
Ни секунды не колеблясь, она кивнула, записала мой ответ и продолжила:
– Прекрасно. И, пока мы не сменили тему, на что это похоже, когда твой отец – первый падший ангел?
Она мне подыгрывала. Господи, обожаю, когда она подыгрывает. От этого игра становится в сто раз веселее.
– Иногда.
Записывая ответ, Датч склонилась над блокнотом. Длинные каштановые локоны упали ей на плечи.
– Угу, а почему ты так не любишь Рождество?
Ага, вот в чем дело.
– Цельнозерновые злаки, - сухо отозвался я.
Это она тоже записала, но я чувствовал, как в ней расцветает разочарование. Все волнение как ветром сдуло. Бегущий по ее венам адреналин растворился в крови.
Кого-кого, а ее уж точно слабым соперником не назовешь. Ресницы приподнялись, и Датч заявила:
– Исчерпывающе. Я тронута.
Двусмысленность в ее словах была нечаянной, но все равно резанула меня изнутри, и я с легким удивлением услышал сам себя:
– Я могу тронуть тебя намного глубже.
Она едва слышно вздохнула.
Я решил, что напомнить ей об оплошности можно прямо сейчас:
– Все это случайно никак не связано с коробкой, которую я нашел сегодня утром у себя под дверью?
– Что? – взвилась она и заозиралась по сторонам. – С какой коробкой? – С самым оскорбленным на свете видом она бросила ручку на блокнот. – В жизни никаких коробок не видела.
Мне пришлось постараться, чтобы на лице ничего не отразилось.