Пятая пробирка

Палмер Майкл Стивен

Двое парней, одетых в фиолетово-белую форму основ­ной команды бегунов Сент-Клемент, пронеслись мимо по внутренней дорожке, вынудив Натали и Терри взять впра­во. Через секунду оба парня синхронно обернулись: на ли­цах читалось явное недовольство тем, что на их дорожку пускают всех подряд.

—Спокойно, — пробормотал Миллвуд. — За то, что ду­маешь сделать, людей сажают в тюрьму. К тому же у тебя нет пистолета.

—Напрасно ты так уверен!

—Дуг сказал, что ты проводишь много времени в лабо­ратории.

—А что еще мне делать? Остальные готовы меня убить за то, что я прихожу первой

и ухожу последней, потому что они при этом выглядят бездельниками. Только они не по­нимают, что у меня просто нет других занятий! И еще они не знают, что у меня желание прибить их гораздо сильнее.

—Во сколько, ты говоришь, виделась сегодня со своим психиатром?

—Что, я слишком агрессивная?

—Я был бы плохим другом, если бы все время повто­рял тебе, что ты права. Ты знаешь, Нат, что я тебя обожаю, но должен согласиться с тем, что сказал Голденберг насчет твоей вспыльчивости, которая тебе постоянно мешает.

—Я такая, какая есть. И ты лучше других должен по­нимать это.

—Хочешь сказать, потому что я — гей? И что? Я не хо­тел бы ничего менять, даже если бы смог. Но это совсем другая история, а у тебя, какой бы чудесной ты ни была...

— Осторожно, слева!

Снова бегуны Сент-Клемент бесцеремонно оттеснили их вправо.

— Эй, ребята! — крикнула Натали.

— Не думаю, что мне хочется это видеть, — пробормо­тал Миллвуд.

Пробежав еще несколько метров, парни остановились и обернулись. Они были старше, чем поначалу показалось Натали, — скорее всего, из выпускного класса. Один из них, со светлыми вьющимися волосами и прыщеватым лицом, продолжал топтаться на месте, другой — смуглый и выгля­девший очень самоуверенным, сделал шаг назад, уперев руки в бока и наклонив голову. У Натали не было сомне­ний, что этот молодняк не в первый раз самоутверждается подобным образом среди обычных любителей бега. Она чувствовала молчаливую мольбу Миллвуда плюнуть на все и забыть, но остановиться уже не могла. Миллвуд был прав: у нее не имелось пистолета, чтобы пристрелить этих юнцов, или ножа, чтобы нарезать из них ремни, но у нее были ее ноги.

— Почему бы вам просто не обогнать нас?

— Потому что мы серьезно тренируемся, а вы можете бегать трусцой где угодно!

Неправильный ответ. Краем глаза Натали заметила, как Миллвуд сделал шаг назад и скрестил руки.

— В самом деле? Вот что я вам скажу, серьезные бегу­ны. Если кто-нибудь из вас двоих сможет за один круг, от этого самого места, обогнать старую дряхлую тетку, которая путается под ногами, то мой друг и я слиняем отсюда и будем бегать где-нибудь в другом месте. Но если вы проиграете мне на четверти мили, то мы оста­емся здесь, а вы оба найдете себе другое место. Или нет, даже так: вы сядете на травку и будете ждать, пока мы закончим.

Юнцы посмотрели друг на друга и понимающе улыб­нулись. Оба находились в прекрасной форме, определи­ла Натали. Но надеялась, что не слишком в прекрасной.

Натали была спринтером, а четверть мили — это все-таки длинный спринт, но сейчас ей было не до того: главное — сделать этих парней. Нет, разбить их.

Натали сняла трико и осталась в спортивных трусах. Миллвуд все еще стоял неподалеку.

— Я дам старт, — сказал он, не в силах

повлиять на ход событий.

Встав рядом с юнцами, ближе к наружному краю до­рожки, Натали ощутила знакомую дрожь предстартового волнения. Вам меня не победить... Вы не можете меня по­бедить... Вы не можете отправить этого человека на улицу, не обследовав его...

— На старт!.. Внимание!.. Марш!

Юнцы начали бег вызывающе резво. Подумать только: им бросила вызов старая тетка, трепыхавшаяся на дорож­ке с каким-то типом средних лет. Но уже через двадцать ярдов [10] Натали знала, что если только у этих ребят не при­вязаны к ногам ракеты, то их ждет неприятный сюрприз. Оба бежали примерно с равной скоростью, плечом к пле­чу. Некоторое время Натали держалась сзади, «сидя на пятках», но четверть мили — это не полуторка, а у нее не было настроения вести тактическую борьбу и вышрывать на финише рывком. Этим двоим требовалась показатель­ная выволочка, и больше ничего. Светлый был Клиффом Ренфро, смуглый — Сэмом Голденбергом.

10

Ярд - 91,44 см.

— Эй, парни! — крикнула она. — Ну-ка, правее!

Оба оглянулись, явно удивившись, что тетка не слиш­ком отстала. Этого момента ей хватило, чтобы проскочить мимо них и начать ускорение. Смогли бы юнцы бежать быстрее, если бы знали, что умеет на дорожке Натали, сей­час было уже неважно. В сотне забегов они бы проиграли ей сто раз, разве что не так позорно, как сейчас.

Миллвуд дал старт на середине прямого отрезка. Сейчас он с интересом наблюдал, как Натали проходит последний поворот и финиширует, не сбавляя темпа. Серьезные бегу­ны из Сент-Клемент в этот момент только выходили на последнюю прямую. Не оглядываясь и стараясь не показать, что дышит чаще обычного, Натали подхватила своего друга под руку и они продолжили свой неторопливый бег.

— Счастлива? — спросил Миллвуд.

— Менее несчастна, — ответила Натали.

* * *

Вскоре после полудня, завезя пакеты с продуктами мате­ри с Дженни и себе, Натали появилась в лаборатории. Джен­ни, как всегда жизнерадостная, закончила читать «Грозовой перевал» и взялась за «Оливера Твиста». Натали считала, что если ее племяннице и не суждено вскочить с кресла-каталки и побежать играть с другими детьми, то относительно всего остального Господь щедро возместил потери.

Работа в лаборатории Беренджера не могла занять все свободное время. Последний эпизод того, что она считала «романтическими отношениями», мирно закончился около трех месяцев назад, и по правде говоря, Натали об этом не жа­лела — пока что. Беренджер и Миллвуд обещали ей помочь найти другую вакансию в ординатуре, но ничего конкретного еще не появилось. Она стала чаще бывать в женском приюте, где работала волонтером еще со времен колледжа, и даже за­писалась на курсы вязания. Но все равно, после того как ее вынудили резко перейти с четвертой передачи на первую, жизнь вокруг являла собой череду стоп-кадров.