Пятая пробирка

Палмер Майкл Стивен

—Факты изложены подробно и весьма точно, — с тру­дом произнесла Натали. — Но я думаю, что здесь не указан мотив моих действий.

—Нат, — сказал Беренджер, — уверяю вас: мы понима­ем, что в ваших мотивах не было злого умысла.

Сидевший рядом с Беренджером Миллвуд кивнул в знак согласия.

—Я буду рада признать ошибочность своих действий и извиниться перед доктором Ренфро.

—Боюсь, все не так просто, мисс Рейес, — сказал Гол­денберг. — Доктор Шмидт, который, как вы знаете, явля­ется заведующим хирургическим отделением, настаивает на вашем исключении из медицинского колледжа.

Слова, словно кинжал, вонзились в грудь Натали.

—Не

может быть! У меня всегда были хорошие оцен­ки, и, насколько я знаю, практику в клинике я прошла успешно.

—Видите ли, — ответил Голденберг, — к вашей работе с пациентами действительно не было никаких замечаний, однако имелись жалобы, что вы неуважительно относи­тесь к руководству, проявляете нетерпимость в отноше­ниях с ординаторами и даже однокурсниками, а ваша са­моуверенность, как предположил один из преподавателей, может стать источником серьезных проблем в будущем.

—Этого просто не может быть! — снова повторила Натали. — Единственный инцидент с однокурсником, насколько я помню, заключался в том, что я отказалась работать с ним в паре, потому что он имел обыкновение разбрасывать части трупов по анатомичке!

—Простите, декан, что вмешиваюсь, — подала голос Вероника, — но я считаю, что должна поддержать в дан­ном вопросе Натали. Когда доктор Миллвуд позвонил мне и объяснил, что случилось, я попросила его узнать, можно ли мне присутствовать. Я благодарна вам за разрешение. Студент, о котором говорит Натали, вел себя абсолютно недопустимо и заслужил такое отношение. Натали и я были подругами с первых дней учебы, и я хочу, чтобы вы знали, как любят и уважают ее все студенты и студентки, а также то, как иногда сложно бывает общаться с доктором Ренфро. У меня самой произошло с ним несколько стычек во время практики в хирургии.

— Но на вас мне не поступало докладных, — возразил Голденберг.

— Да, — смущенно ответила Вероника, — не поступало.

— Благодарю вас, мисс Келли.

— Нат, — сказал Миллвуд, — ты не задумалась о том, ка­кие неприятности могут произойти из-за того, что ты вер­нула пациента, которого уже выписал старший ординатор, не посоветовавшись с ним?

Натали покачала головой.

— Да, сейчас я понимаю, что действовала неправильно, но в тот момент думала только о пациенте, бедном пьяни­це, которого, как я полагала, вышвырнули из больницы, не обследовав.

Миллвуд повернулся к Голденбергу, взглянул на дека­на и Беренджер. Натали смотрела, как решается ее судь­ба, и едва сдерживалась, чтобы не вскочить и не сказать: «Черт с вами, я ухожу!» Вероника, похоже, почувствова­ла ее состояние и успокаивающе подняла руку. Наконец Голденберг кивнул, приняв решение, и повернулся к Нагали.

— Мисс Рейес, многие преподаватели, включая двух присутствующих здесь, дали письменное заверение, что у вас отличные перспективы стать хорошим врачом. Я ценю также усилия, предпринятые вашей подругой мисс Келли, для того чтобы присутствовать здесь сегодня, равно как и то, что она сказала. Я знаю и о том, что ваша кандидатура серьезно рассматривалась для приема в почетное медицин­ское общество «Альфа Омега Альфа», но могу вас разоча­ровать: этого не произойдет. Вы — человек необычный, у вас много хороших качеств, однако в вашем характере есть черта — можете назвать ее твердостью или самонадеянностью, — которая совершенно не способствует тому, чтобы стать таким врачом, которого мы хотели бы выпустить из своего заведения. Учитывая мнение ваших сторонников, находящихся здесь, я решил, что

исключение из колледжа было бы более серьезным наказанием, чем ваш проступок, но не намного. С сегодняшнего дня вы отстраняетесь от учебы на четыре месяца. Если дальнейших инцидентов не последует, вы выпуститесь со следующим после вас кур­сом. Для пересмотра данного решения нет других возмож­ностей, кроме обращения в суд в установленном законом порядке. У вас есть вопросы?

— Что с моей ординатурой?

— Нат, мы поговорим об этом позже, — сказал Беренд­жер. — Но могу сказать, что твое место в хирургической программе Уайт мемориал будет отдано другому.

— Господи! А как с моей работой в вашей лаборато­рии?

Прежде чем ответить, Беренджер взглянул на Голденберга и, получив молчаливое согласие, ответил:

— Ты можешь продолжать работать у меня и даже при­сутствовать на заседаниях и конференциях по своему вы­бору.

— Это решение никого из нас не обрадовало, — добавил Голденберг.

— Мне оно кажется слишком суровым, — спокойно от­ветила Натали. В этот момент она, скорее, ощущала гнев, нежели была расстроена.

— Возможно, возможно. Но вы сами дали повод, мисс Рейес.

— Скажите, декан Голденберг, сидели бы мы здесь, если бы после результатов сканирования, которое я велела сде­лать тому бедняге, обнаружился тромб, сдавливающий его мозг?

Сидевший напротив Терри округлил глаза и вздохнул.

Сэм Голденберг был, похоже, готов к такому вопросу. Он переложил несколько бумаг на столе перед собой, по­том поднял голову и посмотрел на Натали.

— Поскольку частью рассмотренного нами инцидента являлось ваше несогласие с клиническим заключением доктора Ренфро, считаю необходимым напомнить, что ни­какого тромба не оказалось. Результат компьютерной то­мографии, на которую вы поставили свою медицинскую карьеру, оказался нормальным, мисс Рейес. Совершенно нормальным.

* * *

Десять долгих секунд, пока финальный пассаж скри­пичной сонаты Бетховена плыл по концертному залу «Ко­ролева Элизабет», стояла абсолютная тишина. Потом ау­дитория взорвалась, потопив эхо последней ноты в криках восторга и аплодисментах.

— Браво!

— Брависсимо!

— Wunderbar [6] !

Семнадцатилетняя красавица, прижимая скрипку Страдивари, как новорожденного, улыбаясь, смотрела на зрителей. Она выглядела совсем крошечной на громад­ной сцене, но те, кто разбирался в музыке, а таких в зале было большинство, знали: перед ними великий музыкант. Аккомпаниатор скрипачки поклонился и ушел за кулисы, чтобы не мешать ей купаться в лучах заслуженного успеха. Все чувствовали: такие моменты в жизни бывают нечасто.

6

Wunderbar (нем.) — Прекрасно, чудесно.

Стоящий в середине десятого ряда мужчина, немного похожий на индейца, в великолепном смокинге, продол­жая аплодировать, повернулся к своему спутиику.

— Ну как?

— Я очень горд за нее и за нас, — ответил высокий муж­чина, одетый столь же элегантно — Ведь шрам на ее груди едва зарубцевался, а она уже вон что творит...

— Великолепно, просто великолепно! Не думаю, что мне когда-либо доводилось слышать «Весеннюю» сонату, исполненную с таким чувством и так виртуозно.