Пятая женщина

Манкелль Хеннинг

Валландер решил, что стоит, несмотря ни на что, попробовать.

Место, само собой, огорожено. Но Хансон сказал, что работы будут продолжены, только когда им дадут еще людей. Наблюдение ведется патрульными машинами. А она могла вернуться туда той же дорогой, которой приезжала раньше.

Валландер попрощался с помогавшими ему полицейскими. Они так и не поняли, что произошло на станции. Но Валландер пообещал, что их в течение дня проинформируют. Речь шла всего лишь о сорвавшемся обычном задержании. Ничего опасного не случилось. Полицейские, попавшие

в больницу, скоро снова будут на ногах.

Валландер сел в машину и в третий раз позвонил Анн-Бритт Хёглунд. Он не сказал, в чем дело. Только попросил встретить его у поворота на дорогу к дому Хольгера Эриксона.

В начале одиннадцатого Валландер приехал в Лёдинге. Анн-Бритт Хёглунд ждала его у своей машины. Последний отрезок пути до дома Хольгера Эриксона они проехали в машине Валландера. Он остановился за несколько метров от дома. До сих пор он ничего ей не объяснил. Она вопросительно на него посмотрела.

— Очень может быть, что я ошибаюсь, — сказал он. — Но есть вероятность, что она вернется сюда. На вышку. Она была здесь и раньше.

Валландер напомнил Анн-Бритт Хёглунд про отпечатки пальцев на перилах.

— Что ей здесь делать? — спросила Анн-Бритт Хёглунд.

— Я не знаю. Но ее преследуют. Ей нужно собраться с мыслями. К тому же, она была здесь раньше.

Они вылезли из машины. Ветер дул нещадный.

— Мы нашли больничный халат, — сказала она. — И еще пакет с нижним бельем. Можно, наверно, считать, что местом заключения Ёсты Рунфельдта было Вольшё.

Они подошли к дому.

— Что если она на вышке?

— Будем ее брать. Я обойду холм с другой стороны. Если она приедет, то машину оставит именно там. Потом ты спустишься по тропинке. На этот раз мы будем держать оружие наготове.

— Вряд ли она приедет, — сказала Анн-Бритт Хёглунд.

Валландер ничего не ответил. Он знал, что она вполне может оказаться права.

Они расположились на дворе, с подветренной стороны. Заградительная лента у канавы, где они копали, была сорвана ветром. На вышке никого. Она четко вырисовывалась в осеннем свете.

— В любом случае, подождем, — сказал Валландер. — Если она приедет, то приедет скоро.

— Она уже в региональном розыске, — сказала Анн-Бритт Хёглунд.

— Если мы ее не поймаем, то скоро за ней будут охотиться по всей стране.

С минуту они постояли молча. Ветер рвал их одежду.

— Что заставляет ее это делать? — спросила Анн-Бритт Хёглунд.

— Это может объяснить только она сама, — ответил Валландер. — Но, возможно, она сама подвергалась насилию?

Анн-Бритт Хёглунд не ответила.

— Думаю, она очень одинока, — сказал Валландер. — И видит смысл и призвание своей жизни в том, чтобы убивать за других.

— Сначала мы думали, что разыскиваем наемника, — сказала она. — А теперь ждем, что на заброшенную вышку приедет женщина-кондуктор.

— И все-таки с наемником мы не так уж ошиблись, — задумчиво сказал Валландер. — За исключением того, что это женщина и работает, насколько нам

известно, бесплатно. Все-таки здесь есть что-то общее с нашей первой версией.

— Катарина Таксель рассказала, что познакомилась с ней через группу женщин, собиравшихся здесь, в Вольшё. Правда, их первая встреча произошла в поезде. Ты был прав. Она спросила Катарину про синяк на виске. Та попыталась увернуться. Но она ее разгадала. Ее избил Эужен Блумберг. Я так и не поняла до конца, как это случилось. Но Катарина подтвердила, что Ивонн Андер раньше работала в больнице и еще на «скорой помощи». Там она видела много избитых женщин. Потом она их разыскала. Пригласила в Вольшё. Наверно, можно сказать, что это была неформальная кризисная группа. Она знала, кто избивал этих женщин. И потом что-то произошло. Катарина Таксель призналась, что это, конечно же, Ивонн Андер навещала ее в больнице. Во второй раз Катарина назвала ей имя отца ребенка. Эужен Блумберг.

— И этим подписала ему смертный приговор, — сказал Валландер. — Мне кажется, она давно к этому готовилась. Но произошло что-то, что развязало ей руки. Однако что именно — нам с тобой неизвестно.

— А она сама это знает?

— Будем надеяться, что знает. Если она не совсем сумасшедшая.

Они ждали. Ветер налетал резкими шквалами. К воротам на двор подъехала полицейская машина. Валландер попросил их некоторое время не возвращаться. Он никак это не объяснил, но его просьба прозвучала как приказ.

Они продолжали ждать. Оба молчали.

Без четверти одиннадцать Валландер осторожно положил руку на ее плечо.

— Это она, — тихо сказал он.

Анн-Бритт Хёглунд увидела. Кто-то подошел к холму. Это могла быть только Ивонн Андер. Она постояла и осмотрелась. Потом полезла на вышку.

— Я обогну холм за двадцать минут, — сказал Валландер. — После выходи ты. Я буду сзади, на случай, если она попытается убежать.

— А что если она на меня нападет? Тогда мне придется стрелять.

— Я постараюсь этого не допустить. Я внизу.

Он побежал к машине и быстро, как только мог, поехал к проселочной дороге, ведущей к задней стороне холма. Он, правда, не рискнул подъезжать к самому холму. От бега он тяжело дышал. Путь занял больше времени, чем он думал. На проселочной дороге стояла машина. Тоже «гольф». Только черный. В кармане куртки зазвонил телефон. Он остановился. Это могла быть Анн-Бритт Хёглунд. Он ответил и побежал дальше.

Звонил Сведберг.

— Где ты? Что, черт побери, происходит?

— Я не могу сейчас объяснять. Мы у Хольгера Эриксона. Хорошо бы ты с кем-нибудь сюда приехал. С Хамреном, например. Мне некогда больше говорить.

— Я по делу, — сказал Сведберг. — Звонил Хансон из Хеслехольма. И ему, и Мартинсону лучше. Мартинсон, во всяком случае, очнулся. Но Хансон спрашивает, не забрал ли ты его пистолет.

Валландер остановился, как вкопанный.

— Его пистолет?

— Он сказал, что у него его нет.

— Нет, я не брал.

— Но он же не мог остаться на перроне?