Пятая жертва

Рясной Илья

– Почему она так обезображена?
– спросил он сдавленно.

– Ее уронили лицом в костер, - охотно пояснил майор.

– Где ее нашли?

– В лесополосе. Около кольцевой дороги. Фотографии лежали на журнальном столике. Они притягивали взор, как магнит притягивает гвозди. Валдаеву не хотелось смотреть на них, но глаз сам упирался туда.

– Но почему в костер?

– Кто поймет душу маньяка, - пожал плечами Кучер. Валдаев заметил, что майор внимательно смотрит на него, ловит каждое его движение.

– Как же это, - покачал головой журналист.
– Как же... Он не выдержал, протянул руку. И начал перебирать

фотографию за фотографией. Он перебирал их все быстрее, будто тасовал карты. Потом пересел в кресло, разложил в ряд на столе все восемь штук. Они как раз уместились.

– Интересно?
– спросил майор.

Валдаев не ответил. Он всматривался в изгибы обезображенного тела, в то, что осталось от лица. И потом покачал головой:

– Я не знаю... Не знаю.

– Что вы не знаете?

– Вроде Элла. Но, может, и не она.

– Так она или не она?

– Похожа... Я не знаю. Мне не хочется верить, что это она.

– Валдаев, хватит лицедействовать, - устало произнес рукой майор.

– Я не знаю. Я ничего не знаю, - Валдаев втянул носом воздух.
– Что вы от меня все хотите?

– Правды.

– Все, что знал, я сказал.

– Вокруг вас происходит слишком много странных событий. Слишком много крови. Это не случайность, Валерий Васильевич. И мы оба знаем это.

– Да, не случайность.

– А что же?
– майор впился в него своим гипнотическим взором.
– Да говорите же. Я вас ничего не заставлю подписывать. У меня нет магнитофона. Что это?
– он положил руку на фотокарточки.

– Это? Это мой рок, - прошептал Валдаев.

– Какой рок?

– Однажды тебя из серой биомассы человечества выделяет некто, дергающий за ниточки в этом мире. И против тебя ополчаются люди и события. Самое смешное, что ты ничем не заслужил этого. Ты не шел напролом, не становился никому поперек. Ты жил тихо. Но...

– Что за ерунду вы говорите?
– с досадой произнес Кучер.
– Кто на вас ополчился?

– Наташа считала, что сам Князь Тьмы.

– Издеваетесь?
– без обиды, больше с удивлением произнес Кучер.

– Ничуть.

– Все ясно. По-хорошему не хотите.

– Слушайте, майор. Поверьте, вы добиваете ни в чем не виновного, безвредного человека, который не представляет никакой опасности. Который - всего лишь жертва. Вы должны защищать таких, как я. А вы добиваете. Вы - всего лишь шестеренка жестокого механизма, перемалывающего маленького человека. Поймите вы это!

Майор слушал его очень внимательно и с напряжением.

– Значит, шестеренка, - кивнул он.

– Я не могу, - Валдаев снова всхлипнул.
– Куда мне деваться? Вы знаете, что я вернулся домой незадолго до вас.

– Очень интересно. И где же вы были в середине ночи?

– Двое бандитов вывезли меня на "Газели" за кольцевую дорогу, угрожали, хотели убить. Потом передумали. В ванной одежда в грязи - это я выбирался из леса. У меня до сих пор звенит в ухе - они стреляли над ним из пистолета. Но вас это не интересует. Они - бандиты. Они в силе. Они вышвыривают людей из квартир, держат местный оптовый рынок и зарабатывают достаточно, чтобы подкинуть сотрудникам доблестной милиции для детишек на молочишко! Что, не так?
– Валдаев не заметил, что постепенно перешел на крик.
– Вы с бандитом быстрее сговоритесь, чем со мной. Потому что я - травоядный! А вы - хищники! Вы созданы для того, чтобы гонять

дичь. О, вы друг друга поймете!

– Ну-ка, ну-ка, - заинтересовался майор.
– Расскажите поподробнее.

Валдаев рассказал о двух бугаях. Майор переглянулся с подпирающим стенку знакомым по прошлым визитам долговязым оперативником в неизменном сером костюме и кроссовках.

– Это Крыс с Ломом, - сказал долговязый.
– Они тут в авторитетах. Недавно действительно квартирами занялись.

– Что у вас на территории творится?
– повысил голос майор Кучер.

– А что мы можем?
– пожал плечами оперативник.

– Во-во, - кивнул Валдаев.
– Вы можете только угробить простого человека.

– Да ладно вам прибедняться, Валерий Васильевич, - Махнул рукой майор. Если эти двое появятся, позвоните по этому телефону, - он протянул бумажку с написанным на ней заранее номером.

– Ага. Позвоню. С того света. В следующий раз они меня убить обещали. И квартиру мою загнать.

– Это у них не получится, - сказал майор.

– У них получится. У таких все получается. Все создано для них. Это у меня ничего не получится. А у них все получится... У них...
– Валдаева понесло. Ему вдруг безудержно захотелось засмеяться. И хохотать так без передыха. У него начиналась истерика. И майор понял это.

– А ну, заткнись!
– прикрикнул он, схватил Валдаева за шкирку и встряхнул так, что зубы лязгнули. Это немного отрезвило.

Майор помолчал немножко, позволяя Валдаеву прийти в себя, потом снова осведомился:

– Так как насчет трупа? Это она?

– Я не знаю. Спросите у родственников! У профессора Ротшаля! Я не знаю. Не знаю.

К нему опять подбиралась истерика...

– Все, - майор Кучер собрал фотографии.
– До скорой встречи, Валерий Васильевич.

– До свидания, - кивнул Валдаев. Минут через сорок после ухода непрошеных гостей он наконец собрался с силами, встал и запер за ними дверь.

* * *

По телевизору показывали многосерийный фильм о жизни обезьяньего сообщества. Валдаев случайно начал смотреть его на следующий день после визита бандитов и майора Кучера, записал его и прокручивал уже пятый раз за два дня.

Где-то в заповеднике стадо шимпанзе снимали в естественных условиях. Фильм наталкивал на множество грустных ассоциаций. А заодно и на философские обобщения, типа того, что человеческое общество - аналог этого самого обезьяньего стада.

В шимпанзином стаде было всё, как положено. Имелся заматерелый зубастый вожак, способный навалять кому угодно, затащить в кусты самку, которую захочет. Большинство его подданных жили тихо, стараясь не выделяться. Это были обычные обезьяны, вожак на них цыкнет - могут угомониться, но могут показать клыки. Были и слабаки, козлы отпущения. Один из таких, у которого сородичи только что отняли - не от голодухи, а для развлечения - банан, сидел в одиночестве, подальше от других, в унылой задумчивости. Может быть, он был куда умнее своих сородичей, видел дальше, понимал лучше. Но это никого не волновало. Он не мог защитить себя. Не мог взять свое. Поэтому и смотрел с тоской куда-то вдаль, меланхолически пережевывал листья и наверняка думал о несовершенстве своего обезьяньего мира. Валдаев проникся к нему чувством общности душ. Этот съежившийся, хлипкий самец привык получать пинки ото всех. И "девушки" с ним водиться не хотели. Все верно. Горе слабому.