Пятая жертва
Шрифт:
– Я не знаю, - нервно произнес Валдаев, усаживаясь на стул.
Его руки дрожжали. И голос дрожжал. Ротшаль, напротив, был совершенно спокоен.
– Где Элла?
– Валдаев вздохнул.
– Черт возьми, ну где же она?
– Где?
– Ротшаль разлил по чашкам ароматный кофе.
– Вопрос не праздный, не правда ли?
– Он внимательно посмотрел на гостя.
– Где Элла? Хотел бы я знать.
– Вы так спокойны, - зло произнес Валдаев.
– Можно подумать, вас это не волнует.
– Почему? Очень волнует. Я написал
– Милиция приходила ко мне. Они устроили у меня обыск. Они что-то искали.
– И не нашли.
– Вы так говорите, Ким Севастьянович, будто подозреваете меня в чем-то. Валдаеву вдруг стало жутко обидно.
– Это даже смешно...
– Да, конечно. Это смешно... А знаете, Элла ведь взбалмошная девушка. Иногда грубая...
– Я люблю ее.
– О да, конечно... Я думаю, у вас не слишком большой опыт общения с женщинами. С такими женщинами. Они слишком дорогие и капризные игрушки... В тот вечер она пришла к вам. Дело молодое. Порыв страсти.
Он замолчал, побалтывая серебряной ложкой в чашке. Звон серебра о фарфор отдавался в голове Валдаева.
– Ох эти человеческие проблемы, - криво улыбнулся Ротшаль.
– Ox эта неспособность совладать в определенный момент с собой. Вдруг оказывается, что в эту секунду нет ничего важнее, как выплеснуть злость. И пальцы начинают жить сами по себе... А потом видите, как она уже оттрепыхалась в ваших руках. Шея хрустнула. И остается одно - вынести тело...
– Вы что такое говорите?!
– воскликнул Валдаев, поднимаясь из-за стола.
– Я вас не виню. Я знаю, насколько может захватить человека секундный импульс. Но поймите, вы не сможете жить с этим. Вам лучше признаться...
– Я ничего не делал.
– Валдаев снова уселся на стул.
– Поймите же вы наконец. Я такого не мог сделать. Я из другого теста.
– Из другого?.. В людях живет несколько Я. И они могут быть совершенно непохожи друг на друга. Могут даже ненавидеть и презирать друг друга. Но они части единого целого. А единое гораздо гармоничнее части. Где-то в глубине нас мы - само совершенство, но не всем удается соединить части нашего Я.
– Это называется шизофрения. Раздвоение сознания.
– Ничуть не бывало. Это обычное состояние человека. Какое из этих Я главное? Никто не ответит. Это вопрос каждого конкретного мига. Краткого мига, какой решает все. Какое Я преобладает в судьбоносный миг, так и прокладывается тропинка судьбы... Вам же не повезло.
– Вместо того чтобы искать Эллу, вы... Вы издеваетесь надо мной!
– Нет, Валерий Васильевич. Элла слишком дорога мне. Я очень хочу найти ее. Но если... Я смирюсь. Я не жажду мести. Кто-то наверху, кто расставляет все по своим местам, решит и этот вопрос. Я фаталист.
– Это просто досужие домыслы, - уже без всякой уверенности произнес Валдаев.
– Да вы пейте
Валдаев встал. Закусил губу. Хотел сказать что-то хлесткое. Но лишь сухо произнес:
– До свидания.
И, качнувшись от резкого отлива сил, ринулся из квартиры...
* * *
Все пошло по очередному кругу. Утром Валдаеву позвонили из милиции и потребовали явиться для дачи показаний.
– Повестку слать не будем. Надеемся на вашу сознательность, - проговорил приветливый молодой человек.
– Я приду, - вздохнул Валдаев, которому в этот момент новее не хотелось быть образцом сознательности, а хотелось забиться в темный угол и никуда не ходить.
Но идти пришлось. В районном отделе милиции: его донимали пару часов вопросами об Элле, об их взаимоотношениях, о ее знакомых и возможных местах появления.
– Годами люди не появляются, и никакого шума, - сказал Валдаев оперативнику, специализирующемуся на розыске без вести пропавших, - тому самому веясливому молодому человеку, который звонил ему.
– А тут сразу - уголовное дело, обыски...
– Давят, - оперативник выразительно указал пальцем в небо.
– Сверху - на вас. Вы - на меня...
– Эх, Валерий Васильевич, - укоризненно произнес оперативник.
– Вместо того чтобы с бандитами бороться...
– Валдаев запнулся, потом решился выложить все.
– Тут меня бандиты атакуют. Требуют, чтобы я менял квартиру. Двухкомнатная мне велика, оказывается. Всю жизнь была нормальная, а сейчас велика. Угрожают убить. Закопать за кольце вой до-рогой. Это как?
– Ну-у, - протянул оперативник. Он сразу поскучнел.
– Это когда было-то?
– На днях... Вот когда меня убьют.
– Да нет, сейчас из-за квартир редко убивают. Бум прошел.
– Редко, но убивают же!
– Да не думайте вы о худшем. Попугают... Конечгно, можете написать заявление. Мы его рассмотрим... Они вас били?
– Дали один раз.
– Следы побоев есть?
– Нет.
– Тогда все вообще трудно доказуемо. Ваши слова против их. Мы их напряжем. А они на вас отыграются. Вам это нужно?
– А если все-таки убьют?
– Если бы да кабы... Напишите. Вообще, это к разговору не относится, Валерий Васильевич. Это не в пределах моей компетенции.
– А что в пределах вашей компетенции?
– А в пределах моей компетенции розыск гражданки Корсуниной Эллы Валентиновны... Валерий Васильевич, - проникновенно, как ксендз во время исповеди, произнес оперативник - видимо, этому искусству он обучался у майора Кучера.
– Поверьте, если вы виноваты, рано или поздно это всплывет. Так что...
– Но я не виноват, - эти слова от частого повторения уже затерлись и все больше походили на неискренние...
На следующий день Валдаева вызвали в прокуратуру. Там его допрашивала женщина-следователь - въедливая, источающая ядовитую стервозность. Говорила она с ним куда более сурово, чем оперативник.