Пятая жизнь
Шрифт:
— Запросто, — Паша улыбнулся, гладя ее волосы.
— Есть хочешь? — блондинка подняла голову.
— Ужасно. Я ж домой не заезжал, а сразу к тебе.
— Правильно. Чем там тебя накормят? Идем, все готово.
Паша знал, что там его накормят гораздо вкуснее, но что значит еда, в сравнении со всем остальным? Это для Юли он старался казаться гурманом, зная, как она любит готовить (…собственно, а на что еще она способна?..) , но в действительности прекрасно обходился куском копченой курицы из ближайшего гастронома.
— Катюш, ты у меня прелесть! Такая
Жить с Катей и правда не входило в его планы — в них значилась лишь сегодняшняя ночь, когда все будет обстоятельно, без спешки… а, вот, радости в глазах все равно не было. Может, из-за пресловутых бабок с их многозначительными взглядами? …Нет уж! Мне одного «поводка» хватит — и так не знаю, что с ним делать и на хрен он мне нужен!.. Хотя здесь Паша лукавил — он знал, что Юля нужна ему для решения массы бытовых проблем, которыми любовница не станет заниматься.
— Ты скоро?.. — донеслось с кухни, — все остывает!
Паша вытер руки маленьким желтым полотенцем — у него дома висело большое, зеленое, и это радовало. Значит, все-таки это не его дом!
На столе, кроме картошки с толстой «подошвой» мяса и аккуратно нарезанных помидоров, стояла бутылка водки.
— У нас ведь праздник, — пояснила Катя.
— Ну да, — Паша сразу наполнил рюмки, — за свободную хату!
— Отца еле вытолкала, — Катя засмеялась, — но подозреваю, завтра он уже нарисуется обратно — это мамка может круглый год жить на даче, а для него дача, типа трудовой повинности.
— Надеюсь, явится он не с утра?
— Конечно, нет. По крайней мере, до обеда у нас масса времени, — она чокнулась с Пашиной рюмкой, — за нас.
Пока шел процесс поглощения пищи, и Паша пытался придумать, чем занять себя до того, как они окажутся в постели — раньше, из-за вечного цейтнота, этот бессмысленный промежуток времени просто отсутствовал, а сегодня-то все по-другому!
С женой у него тоже не было общих интересов, но дома можно лечь на диван и смотреть телевизор, или разгадывать кроссворды. Последнее ему нравилось меньше, потому что сетка, в которой оставались незаполненными больше половины клеточек, раздражала, словно указывая на его тупость. Но откуда он мог знать вулкан на острове Минданао или трагедию какого-то Эсхила, если ВУЗ окончил технический, и то давно, а на книги не хватало времени… хотя нет, скорее, желания.
Составив в раковину грязные тарелки, Катя повела гостя в комнату; это было, типа экскурсии, потому что он никогда не заходил в квартиру, чтоб не знакомиться с родителями, а ждал на площадке, с усмешкой слушая недовольный мужской голос, сообщавший, когда дочь должна вернуться домой. Учитывая, что Кате недавно исполнилось двадцать пять, выглядело это смешно, но вмешиваться в чужие дела Паша не собирался — его вполне устраивало то, что есть.
— Так мы живем, — Катя пропустила гостя в узкую дверь, и Паша увидел жуткое (по
Один из шкафов занимали книги; корешки выглядели потертыми — это означало, что их читали. …Зачем? — подумал Паша рассеянно, — что изменится, если я узнаю чью-то историю, красиво изложенную сто лет назад? Для чего мне это может пригодиться? Жизнь ведь у каждого своя и ничего в ней не повторяется. Только всякие кочующие из поколения в поколение словечки, типа «любовь», «честь», «истина» сбивают с толку своей кажущейся единственностью и однозначностью…
В соседнем шкафу находилась посуда; затем следовал шифоньер и низкий комод с телевизором; напротив стоял диван с допотопными подушками, украшенными бахромой.
…В натуре, заповедник, — Паша вздохнул.
— Там комната родителей, а там, моя, — Катя указала на две белые двери, — ну, и что мы будем делать дальше?
Паша, бившейся над этой проблемой уже почти час, лишь пожал плечами. Вообще-то общаться с Катей было легко, ведь в отличие от жены, у которой все темы крутились вокруг быта, она вечно что-то щебетала о своих подружках и их глупых ухажерах, рассказывала забавные истории про аптеку, где работала фармацевтом — короче, несла всякую чушь, которую при желании можно было и не слушать; к тому же она никогда не требовала комментариев — совсем как телевизор.
— Ну, что ты такой грустный? — Катя обняла гостя, — хочешь посмотреть, какой я была маленькой?
— Давай посмотрим, — Паша уселся на диван, и хозяйка достала несколько альбомов, похожих на фолианты. На полке лежало еще несколько таких же, а рядом стояли пестрые томики, которые продавались в каждом ларьке. …Часа на два хватит, — решил Паша, — а дальше разберемся…
Скоро он узнал, и про брата-подводника, служившего на Севере, и про покойного первого мужа матери, и про дядю Славу с тетей Мариной, которые жили в Украине; повосхищался девочкой с бантиками, какой Катя была в детском саду, и серьезной школьницей со стрижкой; изучил ее подруг по медучилищу; еще он увидел ту самую дачу, которой они были обязаны сегодняшней свободой — в общем, почерпнул массу бесполезной информации.
За окном стемнело, и Катя хотела включить свет, но Паша удержал ее, ласково уложив на диван.
— Сейчас ты лучше, чем на фотках…
— Я знаю, — она прикрыла глаза.
— А без одежды еще лучше…
— Так сними ее, — девушка подняла руки, облегчая Паше задачу, и тот довольно улыбнулся — наконец наступил момент, когда он точно знал, что и как надо делать.
К девяти Юля закончила все дела. Обычно, если Паша оказывался дома, они вместе устраивались на диване и включали телевизор. Нельзя сказать, что такое времяпрепровождение сильно сближало, но само, пусть формальное присутствие человека, с которым связано, как прошлое, так и обозримое будущее, вносили в Юлино сознание ощущение покоя и незыблемости; разве так уж важно, что они, как зрители в кинотеатре, всего лишь молча смотрят фильм? Ну, такой у нее замкнутый, погрязший в работе муж, и ничего тут не сделаешь!..