Пятьдесят крупнейших мыслителей об образовании. От Конфуция до Дьюи.
Шрифт:
Hildebrand H. J. Erasmus and His Age. 1970.
Huizinga J. Erasmus of Rotterdam. Phaidon Press, 1952.
MacConica J. K. Humanists and Reformation Politics under Henry VIII and Edward VI. Oxford: Oxford University Press, 1965.
Perkinson H. J. Since Socrates: Studies in the History of Western Education and Thought. Longman, 1980.
Russell B. History of Western Philosophy. Allen & Unwin, 1946.
Schoeck R. J. Erasmus of Europe: The Making of a Humanist, 1467–1500. Vol. 1. Edinburgh: Edinburgh University Press, 1990.
Schoeck R. J. The Prince of Humanists, 1501–1536. Vol. 2. Edinburgh: Edinburgh University Press, 1993.
Seebohm F. The Oxford Reformers. 3rd ed. Longman, 1913 [1867].
Simon J. Education and Society in Tudor England. Cambridge University Press, 1966.
Sowards J. M. Desiderius Erasmus. Boston: Twayne Publishers, 1975.
Trapp J. B. Erasmus, Colet and More: The Early Tudor Humanists and Their Books. British Library, 1991.
Ян
Я. ПАПЕРНИК
Великая дидактика – это универсальное искусство всех учить всему. И притом учить с верным успехом, так, чтобы неуспеха последовать не могло; учить быстро, чтобы ни у учащих, ни у учащихся не было обременения или скуки, чтобы обучение происходило скорее с величайшим удовольствием: учить основательно, не поверхностно и, следовательно, не для формы, но подвигая учащихся к истинным знаниям, добрым нравам и глубокому благочестию [82] .
82
Comenius J. A. The Great Didactic: of John Amos Comenius. 2nd ed. / M. H. Keatinge (ed.). L.: A. & C. Black, 1910 (цитата переведена с чешского автором очерка).
Мало кто из «великих» продолжает жить в национальной памяти, а не только в учебниках истории. Чех Ян Амос Коменский – один из этих немногих. Большинство его сограждан помнят о его судьбе: он отправился в изгнание из-за внутренней ситуации в стране и был готов страдать за свои убеждения. Преследование и ссылка – две темы, глубоко укоренившиеся и давно живущие в коллективной памяти чехов.
Во многих бедных жилищах еще в начале ХХ века можно было видеть висящую на стене гравюру: «Ян Амос Коменский покидает свою страну». Когда возникла независимая Чехословакия, ее первый президент Томаш Масарик по возвращении из США сформулировал свою программу как развитие наследия Яна Гуса и Яна Коменского. Коменского уважали и словаки, потому что он родился на моравско-словацкой границе, по сути, в том же районе, что и Масарик. Поколение спустя многие чехи покидали свою страну, чтобы избежать сначала нацистского преследования, а десятью годами позже – чтобы спастись от коммунистической диктатуры. И опять они вспоминали Коменского, человека, не позволившего враждебному окружению сломать себя, человека, который хотел сделать что-то положительное для своей нации, где бы он ни находился.
Но Коменский – это нечто большее, чем образец поведения для изгнанных. Однако сначала немного о его жизни. Он жил в интересную эпоху, когда Европа раскололась на два идеологических лагеря, сошедшихся в конфликте: средиземноморский (испанско-австрийский католицизм) и северный (протестантизм Нидерландов, Скандинавии, северной Германии). Коменского влек этот последний и в религиозном плане, и как образцовая модель общества и культуры. Страна, откуда он был родом, в то время не была незначительной. Ее границы включали обширные территории (впоследствии утраченные вместе с Силезией и Лужицей), в ней проживало четыре миллиона человек, по площади она почти равнялась Англии.
Коменский впервые попал за границу еще в молодости: поехал на учебу в Гейдельберг – редкий случай для чехов даже в XIX и XX веках. Его карьера священника Чешского (Моравского) братства вскоре была прервана указом правительства Габсбургов, запретившим его церковь и изгонявшим из страны каждого, кто не склонялся перед новым порядком.
В молодости Коменский, должно быть, был человеком огромного обаяния, найдя покровительство у богатой дворянской семьи Зеротиных, выразивших согласие какое-то время скрывать его в своем поместье. А когда ему все-таки пришлось уехать, он всегда находил новых друзей, готовых его
Хотя некоторые из поездок Коменского были предприняты с политическими целями (например, он ездил в Берлин на встречу с чешскими эмигрантами, привез политическое послание в Гаагу, был принят в Швеции королевой Христиной и канцлером Акселем Оксеншерной, встречался со многими влиятельными людьми в Англии), он никогда не считал себя политиком. Сегодня мы назвали бы его просто «интеллектуалом», как Декарта, с которым он познакомился в 1642 году.
Коменский был просветителем, чьи локальные взгляды разрослись до мирового видения. Как богослов он не мог не размышлять о том, почему «борьба за правое дело» проиграна (на примере битвы на Белой Горе в ноябре 1620 года), и пришел в выводу, что это наказание чехам за прошлые их грехи. Его видение мира было скорее трагическим: мало того, что ему так и не позволили вновь увидеть родную землю, в его жизни было немало других несчастий, например, смерть первой жены и обоих детей, потеря библиотеки в Фульнеке в 1623 году, гибель его лексикографического архива при пожаре в Лешно, в Польше, смерть второй жены и наконец тот факт, что в тот самый момент, когда при поддержке некоторых членов Парламента ему была предоставлена возможность заняться реформой образования в Англии, разразилась гражданская война, и ему пришлось покинуть страну. Тем не менее считается, что основание британского Королевского общества было вдохновлено Яном Амосом Коменским.
С учетом всех этих скитаний и многочисленных личных несчастий работа его вызывает еще большее восхищение. Трагические нотки окрашивают его единственное художественное произведение «Лабиринт света и рай сердца», главным героем которого является паломник, встречающий в своих странствиях больше безумия, чем мудрости. Религиозная аллегория отзывается в более позднем романе Джона Беньяна «Путешествие пилигрима». Однако большая часть написанного Коменским – педагогические работы, и в них он постепенно выстраивает свое видение, начиная с идеи совершенствования учеников в классной комнате и заканчивая стремлением усовершенствовать весь род человеческий.
В 1630 году Коменский начал работать над собранием учебников, ориентированных на просвещение нации. Он поощрял изучение латыни, считая, что это упрощает доступ к европейской культуре. Самый первый его учебник – «Открытая дверь языков» (1631) – имел большой успех и был переведен на десятки языков, как и «Материнская школа». В этих работах Коменский развивал принципы, согласно котором учеников надо учить тому, что их интересует, и тому, что впоследствии станет полезным им. Он также верил, что «одна работа без досуга превращает мальчика в дурачка». Это основополагающий принцип педагогики, он никогда не устареет. Затем Коменский приступил к написанию «Великой дидактики» и к разработке своего проекта «всеобщей мудрости», в котором определил три источника знаний: чувства, разум и Библия. Полное собрание его педагогических сочинений было напечатано в 1657 году под латинским названием «Opera Didactica Omnia». Универсализация знания была направлена на ликвидацию напряженности в мире. «Мир чувственных вещей в картинках» был работой лексикографической.
Помимо этих значительных по объему сочинений, Коменский время от времени писал небольшие трактаты, такие как «Путь света», в котором он сформулировал свою программу и резюмировал предложения по реформе образования. Работа была написана для его английских друзей в 1642 году, но опубликована только в 1668 году. Трактат о мудрости «Кузнец счастья» был посвящен сыновьям его усопшего политического покровителя. «Панегирик Карлу Густаву» (1655) представляет собой трактат, описывающий добродетельного монарха. Религиозная терпимость Коменского, своего рода экуменизм XVII века, проявляется многообразно. Например, он восхищался иезуитами и тем интересом, какой они проявляли к образованию, и в то же время выражал понимание евреям.