Пятьдесят лет в Российском императорском флоте
Шрифт:
На следующий день, несмотря на палящий зной, французские власти устроили за городом парад и маневры своим колониальным войскам, собранным заблаговременно из различных мест Кохинхины для представления Наследнику. Невзрачные туземцы во французских мундирах не имели воинственного вида, и мы, видевшие недавно английские войска в Индии — высоких стройных индусов, не могли особенно восхищаться мизерными кохинхинцами. Но собравшаяся на смотру сайгонская публика была в восторге от своих войск и при церемониальном марше провожала их криками: «Viva l’armee!». Очень уж им хотелось скорейшего союза с Россией или, вернее, реванша немцам за 1870-й год.
«Память
Здесь в один из вечеров мне удалось съехать на берег. Со мной был наш симпатичный ревизор М.М. С. Мы с ним пообедали в довольно посредственном французском ресторане с верандой на набережной, покейфовали, вытянув ноги на бамбуковых лонгчэрах и в полночь вернулись на корабль. Здесь хотя имеется несколько кафе-шантанов и французская плохая оперетка, но по вечерам так раскисаешь в удушливой жаре, господствующей в Сайгоне, что о театре не хочется и думать.
Через неделю оба фрегата вышли тем же путем в море и, встретившись в устье реки Mekong с остальными судами эскадры, отправились в Гон-Конг. Имели слабые попутные ветра и при ясной жаркой погоде на 4-й день вошли на рейд. Англичане собрали большую часть судов своего Тихоокеанского флота, и потому прием нашей эскадры был обставлен внушительной помпой. Громыхали приветственные салюты и ответы на них с посылкой людей по реям, визиты продолжались до вечера, после чего Наследник уехал на берег, а мы на фрегате устанавливались на два якоря «фертоинг», чтобы при обилии судов на рейде свободно вращаться на месте при меняющихся приливных течениях. Возвышающаяся над рейдом густо-зеленая гора Victoria-pick с белеющими живописными коттеджами напоминала мне мое плавание на «Наезднике», и я с удовольствием полюбовался этой исполинской горой, подымающейся к небу крутыми зелеными скатами, у подножья которых, на берегу моря, расположен красивый Гон-Конг.
Гон-Конг, как военный порт и главная база английского флота на Дальнем Востоке, не имеет значения торгового экспорта китайских произведений, но в нем в изобилии имеются товары Востока, на которые так падки европейские туристы; здесь по дешевой цене можно приобретать манильские сигары, китайские и японские шелка, изделия из слоновой кости и черного дерева, фарфоровые и бронзовые вазы, сервизы, японский лак и все вообще художественные произведения японского и китайского искусства. Путешествующие на Дальний Восток европейцы находят здесь все в изобилии и могут, не заходя в китайские и японские порты, приобрести все, что им угодно. Наши офицеры, побывавшие уже на Востоке, воздерживаются от покупок в Китае и Японии, приберегая деньги для Гон-Конга, где накупают сразу все для подарков в Россию.
Наследник из Гон-Конга отправился со свитою на зафрахтованном пароходе в Кантон, где он провел несколько дней для ознакомления с жизнью и характером Китая в самом его центре. Это входило в программу его образовательного путешествия.
В конце марта отряд наш ушел из Гон-Конга в Японию. На этом пути зашел на рейд «Sedles islands», где мы, большие суда, за невозможностью войти в Шанхай (как глубоко сидящие) остались на якоре ждать, пока Наследник вернется из Шанхая, куда он отправился на добровольце «Петербург». Дня через три он вернулся, и мы всем отрядом отправились в Нагасаки. Пробывши около полугода в жарких странах на этом пути, мы почувствовали здесь резкий холод и переоделись в сукно, хотя термометр в тени показывал 16–17° по Реомюру.
В
Японский флот в то время еще и не мечтал о морском могуществе и состоял из старых рангоутных судов и нескольких канонерок, вооруженных гладкостенными пушками. Командиры были, за небольшим исключением, американские и английские офицеры. Армия японская еще только создавалась по германскому образцу с инструкторами-немцами. Кавалерия почти не существовала за неимением в Японии собственных лошадей. Лошади были только священные, по одной при каждом храме. Они стояли в решетчатых будках под навесом маленькой крыши и были доступны богомольцам, приносившим им рис и воду. Японцы-буддисты, верующие в бессмертие души и с благоговением относящиеся к памяти предков, весьма равнодушны к внешним церковным обрядам, и потому храмы их всегда пустуют, а бедные лошадки давно околели бы с голоду, если бы бонзы и служители храмов сами о них не заботились.
До Пасхи оставалась только одна неделя. Я выкрасил фрегат от клотика до киля. Рангоут был тщательно выправлен, снасти вытянуты в струнку, и наши офицеры, возвращаясь с берега, с радостью сообщали мне, что нашим рангоутом все издали любуются, и сами они гордились фрегатом, который еще полгода назад, плавая в Средиземном море, считался «замухрыгой». Командир теперь бывал постоянно в хорошем расположении духа, блестящий вид фрегата его радовал, и конфликтов с офицерами у него не было. Ко мне он относился с искренним дружелюбием.
Наследник на Страстной неделе говел и пока по Японии не путешествовал. Но ежедневно он съезжал на берег с молодыми офицерами, делал покупки и раза два посетил Иносу, где ему представлялись наши старые знакомые матроны Ойе-сан и Оматсу-сан; обе они удостоились получить по золотой брошке с сапфирами (надо полагать, «за долголетнюю верную службу мичманам»). Оматсу-сан теперь уже вела скромную жизнь хозяйки ресторана, прокармливая иносинских офицерских жен, а Ойе-сан, сохранившаяся еще хорошо, под брошкою Наследника не прочь была вспомнить свою былую славу, и наши мономаховские новички, мичмана, стали за ней усиленно ухаживать, и один из них с несомненным успехом.
Результатом этого романа, как воображал мичман К-в, был рыженький мальчик, родившийся у Ойе-сан ровно через 9 месяцев, когда мы с фрегатом в следующем году зашли опять в Нагасаки. Роды происходили во время нашей стоянки, и наш младший доктор — симпатичный Сергей Егорович С-в был приемным отцом этого мальчика. Роды были трудные, и наша кают-компания или, вернее, товарищи мичмана К-ва искренне ему соболезновали и возили ежечасные донесения с берега о всех эволюциях этого тяжелого процесса.