Пятьдесят на пятьдесят

Кавана Стив

София ненадолго примолкла, а затем добавила:

– Вот тогда я запаниковала и набрала «девять-один-один».

– Вы видели, как ваша сестра или кто-то еще напал на вашего отца?

– Нет, не видела. Но я знаю, что это была она. Она пряталась в ванной. Я заметила, как из-под двери ванной просачивается свет. И увидела ее тень, когда она подошла к двери. Готовая выскочить и, наверное, убить и меня тоже. Я знала, что это она. Я закричала и выбежала из дома.

– И почему же вы так уверены, что вашего отца убила именно ваша сестра? – спросил я.

– Потому что хуже стервы, чем моя сестричка, я в жизни не видела!

У нее есть этот фасад, который она выставляет напоказ всему миру. Богатая, успешная… Всё это ложь. Она больная на всю голову. Наша маманя дала нам жизни, когда мы росли… Александра еще более чокнутая, чем я. Просто она лучше это скрывает. Копы тоже арестовали ее, когда я сказала им, что видела ее в ванной. Я видела, как они надевали на нее наручники, когда сидела на заднем сиденье патрульной машины.

В дверь постучали. В глазах у Софии промелькнул страх, когда она заглянула мне через плечо. Поднявшись, я увидел, что по другую сторону двери стоят два детектива.

– Всё в порядке, София. Вы отлично держитесь. Дайте мне минутку переговорить с этими ребятами.

Она с трудом перевела дыхание, широко раскрыв глаза, и я понял, что София заново переживает тот момент, когда обнаружила своего убитого отца. Я опять попытался успокоить ее, и она кивнула, опустив веки. Кончики ее пальцев вновь нащупали углубления на столе, задвигались. Я встал, открыл дверь, вышел в коридор и закрыл ее за собой.

Одного из детективов я уже видел – это был тот, в желтой рубашке, который цапался с сержантом. Он был моего роста, примерно моего телосложения, но лет на десять постарше, с копной седых волос. Его напарник был одет в темный костюм-тройку с темно-синей рубашкой и бледно-голубым галстуком. Этот был моложе меня, с чуть ли не напрочь выбритыми висками и зачесанной назад уцелевшей прядью на макушке. Пару они представляли собой довольно странную.

– Детектив Сомс, – представился тот, что в желтой рубашке, ткнув себя большим пальцем в грудь. А затем указал на молодого человека и сказал: – Это детектив Тайлер.

На этом все светские любезности и закончились.

Тайлер заполнил возникшую паузу мертвенным молчанием, даже не кивнув и не улыбнувшись. Просто уставившись на меня. Как и полагается нью-йоркскому копу старой закалки: «Адвокаты – наши смертельные враги». Ни один из них не протянул мне руки, и оба были явно раздражены моим присутствием.

– А вы-то кто будете? – поинтересовался Сомс.

– Рад познакомиться с вами обоими, – сказал я.

– Да, да, а вас-то как зовут, приятель? Мы готовы допросить подозреваемую, – подал голос Тайлер. Его зализанные назад волосы даже не шевельнулись при этих словах. Не знаю уж, что там удерживало их на месте, но это было явно промышленного происхождения. Слово «приятель» он произнес так, словно оно означало нечто прямо противоположное.

– Я Эдди Флинн. И я только что познакомился со своей клиенткой. Мне нужно еще совсем немного времени – если вы, ребята, не возражаете, – со всей возможной вежливостью произнес я. Они этого не заслуживали, но на меня вдруг накатил приступ великодушия.

– Нам нужно двигаться дальше. Часики тикают. У вас есть пять минут, а потом мы заходим, – объявил Сомс.

– Боюсь, что в пять минут я не уложусь. Моя клиентка только что потеряла отца. В данный момент она далеко не в лучшей форме.

– Док говорит, что она

в полном порядке и готова к допросу, – возразил Тайлер.

Рука руку моет… Тайлер помахал у меня перед носом стандартным отчетом, составленным дежурным врачом, который время от времени осматривал подозреваемых для полиции – просто чтобы получить свои четыреста долларов и поставить галочку в графе, подтверждающую, что подозреваемый, по его просвещенному медицинскому мнению, пригоден для допроса. Это позволяло полиции слегка прикрыть задницу на случай, если потом адвокат попытается опровергнуть версию событий своего клиента, заявив, что бедный клиент был не в себе от шока или вообще каким-то образом в растрепанных чувствах и не ведал, что говорит. Это нечто вроде страхового полиса, а не медицинская справка.

Я отвернулся от Тайлера – пса, который лает, – и обратился напрямую к парню, держащему поводок.

– А док не осмотрел заодно вашу задницу, Сомс? На предмет геморроя? Особенно когда этот хипстер создает его вам при каждом удобном случае.

– Пять минут, – повторил Тайлер, после чего прошел мимо меня, намеренно задев плечом, и постучал в дверь соседней допросной.

Вместо того чтобы вернуться к Софии, я засунул руки в карманы и прислонился к стене.

Из соседней допросной вышел Леви. Все та же церемония представления со стороны Сомса. Никаких тебе рукопожатий. Тут Леви заметил за спиной у Сомса меня.

– Послушайте, почему бы вам сначала не побеседовать с Софией? Моя клиентка еще не готова, – обратился он к детективу.

– Вы хотите сказать, что она еще не подписала ваш клиентский договор? – иронически уточнил Сомс.

– Нет, вообще-то подписала. Она понимает, что значит качественное представление интересов. Мне нужно еще двадцать минут, чтобы получить от нее инструкции.

Дверь в допросную с Александрой была все еще приоткрыта. Помощник Леви оставался внутри, и я слышал, как Александра разговаривает с ним. Плачет и все повторяет ему:

– Я этого не делала! Это была моя сестра! Она просто сумасшедшая! Почему я здесь? Я такая же жертва, как и мой отец!

– Мистер Леви, еще раз: нам нужно просто получить первое представление о случившемся. Что видела ваша клиентка этой ночью? Каковы были ее передвижения? Сейчас мы не собираемся обсуждать всю эту проблему с завещанием ее отца, – сказал Сомс.

– Какую еще проблему? – насторожился Леви.

Детектив отступил на шаг и скрестил руки на груди.

– Нам только что звонил Майк Модин, поверенный Фрэнка. Пока это все, что я могу сказать.

Я оттолкнулся от стены и открыл дверь, чтобы вернуться в допросную. Надо было спросить у Софии, не знает ли она что-нибудь про завещание своего отца, но при этом я понимал, что копы в курсе, что я все это слышал. Может, они просто морочили нам головы, как, с их точки зрения, и полагается поступать с адвокатами защиты – заставляя нас гоняться за собственными хвостами по темным закоулкам… Тем не менее мне требовалось это знать. Я не был знаком с Майком Модином, никогда о нем не слышал, а значит, он вряд ли относился к судебной адвокатской братии. Если он представлял интересы Фрэнка, то наверняка сам и составил его завещание. Я не был в этом уверен, но если Модин предупредил копов, то, значит, в этом завещании имелось что-то интересное. Оставалось лишь предположить, что именно этот документ и оказался мотивом убийства.