Пятьдесят на пятьдесят
Шрифт:
София выполнила ее просьбу, и мы с Харпер проследили, как она заходит внутрь.
– Неважнецки она выглядит, – заметила Харпер.
– Она только что потеряла отца.
– Я просто хочу проследить за ней пару-тройку часов, помочь ей прийти в себя. Убедиться, что всё с ней в порядке. Наверняка она испытывает какую-то эмоциональную боль, если занимается членовредительством.
– Психиатр провел ее полное обследование перед выпиской. Он не думает, что она представляет опасность для самой себя. Я хочу, чтобы ты тоже в этом убедилась. В подробности особо не вдавайся – постарайся просто понять ее. Нам нужно знать, способна ли она продержаться
– Попробую вытащить ее из скорлупы, насколько смогу. Можно и самим понемногу приступить к делу, пока окружной прокурор разгребает собственное дерьмо.
– Согласен, но спешить некуда. Полиция Нью-Йорка не станет разглашать сведения об осмотре места преступления еще как минимум неделю. Посмотрим, что ты у нее добудешь. Она уверяет, что невиновна, и на данный момент я ей верю.
Харпер приподняла бровь:
– А я вот пока не определилась. Дам тебе знать, что думаю, немного погодя.
– Просто будь с ней помягче. Поужинайте, поболтайте… Уложи ее спать, а потом можешь уходить.
Некогда Харпер была одним из самых талантливых агентов ФБР. Вообще-то даже слишком талантливым. Наверное, как раз по этой причине вместе со своим напарником Джо Вашингтоном ушла в частный сектор и теперь была основным из привлекаемых мной независимых следователей. Мы с ней очень через многое прошли, и я доверял ее суждениям.
Войдя в дом, мы поднялись на лифте на этаж Софии. Дверь в ее квартиру была приоткрыта. Харпер постучала и широко распахнула ее.
Квартира Софии, оформленная в бежевых и кремовых тонах, оказалась куда больше любой, которую я мог бы себе позволить. Пакет с продуктами лежал на кухонной стойке. София стояла у кофейного столика, уставившись на шахматную доску.
– Я не играю, – сразу же предупредила Харпер.
– Вообще-то я тоже. С некоторых пор. Послушайте, я не собираюсь делать никаких глупостей.
– Вот и прекрасно. Харпер наверняка захочет немного с вами поговорить. Узнать кое-какую предысторию. Если мы собираемся защищать вас, нам нужно знать, что вы из себя представляете, чтобы мы могли представить этого человека присяжным, – сказал я.
София кивнула:
– Я просто сама не своя от конфет и старых черно-белых фильмов.
– Ну вот, уже в чем-то мы едины, – отозвалась Харпер, мягко подталкивая меня к двери.
В кармане моего пиджака загудел телефон. Я глянул на высветившийся номер. Звонили из офиса окружного прокурора.
– Прошу прощения, мне надо ответить на звонок. Увидимся завтра вечером на проводах Гарри, но вечерком позвони мне, чтобы я был в курсе.
Харпер пообещала, что да, обязательно позвонит.
Затем я повернулся к Софии:
– Просто постарайтесь не нервничать. Все будет хорошо. Если здесь появятся журналисты или кто-то из них попытается дозвониться до вас, не разговаривайте с ними.
– Не буду. Наверное, потом я ненадолго выйду прогуляться. Надену бейсболку и худи, прикроюсь капюшоном. И буду смотреть в землю. Спасибо, мистер Флинн.
– Зовите меня просто Эдди, – сказал я, выходя из квартиры, после чего ответил на звонок.
– Мистер Флинн? – послышался женский голос из трубки.
– Да, и если вы по поводу тех штрафов за парковку…
– Простите? Гм, нет, я по другому вопросу.
Я и так знал, что дело не в штрафах за парковку, но иногда просто не в силах сдержаться, чтобы не поддеть прокуратуру. Ничего не могу с собой поделать. Будучи адвокатом защиты, я часто имею дело с представителями
Женщина на противоположном конце линии откашлялась и продолжила:
– Я секретарь мистера Драйера – он хотел бы завтра встретиться с вами по поводу дела Авеллино.
– По поводу чего конкретно?
– У него есть одно предложение, которое он хочет с вами обсудить.
Глава 7
После предъявления обвинения она вышла на свободу под залог. Как и ее дорогая сестричка.
Остаток дня выдался напряженным и хлопотным.
Очень хлопотным.
Пришлось приложить все усилия, чтобы замести следы и подставить сестру. Когда в час ночи она в полном изнеможении плюхнулась в постель, то поняла, что накануне почти ничего не ела.
Спала она урывками. Проснувшись в пять утра, сделала себе бутерброд с арахисовой пастой, съела его, запив стаканом молока, а затем опять улеглась в постель, то задремывая, то вдруг опять просыпаясь. Ее прерывистый сон не был вызван каким-либо страхом или тревогой. Мысль о возвращении в тюремную камеру на всю оставшуюся жизнь не внушала ей никаких опасений.
Этого никогда не произойдет.
Ни в коем случае.
Сон прерывался в основном из-за приподнятого возбуждения. Наконец-то она опять на свободе. А свобода – это деньги. Все деньги ее отца. Если ее сестру осудят, та не сможет унаследовать свою долю отцовского состояния – согласно закону, известному как «закон Сына Сэма» [9] . Она получит все до последнего цента. Деньги – это свобода и власть. Поначалу была мысль первым делом убить сестру, а потом уже и отца, но две смерти, оставившие единственного наследника огромного состояния, выглядели бы слишком уж подозрительно. Это навсегда омрачило бы ее жизнь вероятностью того, что в какой-то момент ей придется предстать перед судом за их смерть. Так было лучше. Комар носу не подточит. Отец мертв. Сестра в тюрьме за убийство. Никаких неувязанных концов. Никаких подозрений на ее счет.
9
Вообще-то закон, получивший такое разговорное название по прозвищу знаменитого серийного убийцы Дэвида Берковица, запрещает преступникам получать доходы от огласки своих преступлений (публикации мемуаров, интервью и пр.), но у автора так.
Впереди – полная свобода.
Она встала с постели около десяти утра. Приняв душ, потерла кожу грубым косметическим камнем. Гребни этого камня были для нее настоящим чудом. Если б она излишне увлеклась, то могла бы добрых полчаса вертеть его в руках, ощупывать его, исследуя каждую линию на его поверхности.
Потом вытерлась и стянула волосы резинкой. Перед тем, как вчера вечером завершить свои труды, она сделала кое-какие покупки. Продукты и предметы первой необходимости – в первую очередь кое-какие инструменты для предстоящей работы. У входной двери все еще стояли три сумки с покупками из магазина медицинских принадлежностей и хозяйственного. Она слишком устала, чтобы разобрать их сразу по возвращении.