Пятьдесят оттенков хаки
Шрифт:
От неожиданности гостья не сразу нашлась, что ответить.
– Сам додумался или подсказал кто? – предположила она.
– Не суть важно. Идея-то классная. Разве не так? Учти, при удачном раскладе дело пахнет твоим повышением. Со временем сможешь заняться кинопроизводством. По-моему, они хотят проверить тебя в работе, – шепотом завершил Борис.
Маша с интересом смотрела на него, но с ответом медлила.
– Что-то я не въезжаю, молчание у нас «да» или «нет»? – напряженно поторопил начальник.
– А я и сама пока не знаю… Боря, а идею документального фильма ты уже кому-то продал?
– Охстись, мать. Как ты могла подумать?
– Могла вот, – нахмурилась Маша.
– Напрасно, – миролюбиво заверил Борис. – Не время. Да, нынче эра документального кино. Но, заметь, исключительно
– Дай мне время посоветоваться с мужем, хоть пару дней.
– Маш, пара дней – многовато будет, – упрекнул шеф, напирая: – Не торгуйся. Это же шикарное предложение! Его дважды не делают!
– Борис Никитич, к вам Терехин. Пусть ждет? – по громкой связи отрапортовала Лена.
– Зови!
На пороге, кокетничая с секретаршей, нарисовался Никита.
– Вот ты-то мне и нужен! – вспыхнул Борис. – Твое счастье, что едешь с Тополевской на космодром, а то искать бы тебе новое место, – и, провожая Машу, елейно протянул. – Решайся – дело верное. Не позднее утра жду положительного ответа.
– Я подумаю, – обнадежила коллега.
– Сгораю от нетерпения! Более того, готов стать «вожаком».
– Какой из тебя продюсер? – выходя, усмехнулась Маша.
Шеф неопределенно кивнул и жестко посмотрел на Никиту.
– А к тебе, Терехин, особый разговор. Твоя Катерина у меня уже вот где! – он провел ребром ладони по горлу. – Избавь меня от ее циничных наскоков! Короче, или прекращай свои шашни или увольняйся!
Маша улыбнулась, прикрыла дверь и шагнула в приемную.
– А чай? – едва не сбила ее с ног Леночка. – Я же обещала кое-что особенное. Презент наших пекинских коллег.
– Ну, если из самого Китая, – согласилась журналистка.
– С вашим любимым горьким шоколадом.
Оформив командировку, Тополевская заглянула в приемную.
– Шеф на переговорах, – приветливо сообщила секретарша.
– С ним я уже простилась. Леночка, у меня просьба лично к вам. Если не поможете вы, наш проект потерпит сокрушительное фиаско, – польстила Маша и протянула листок бумаги. – Никак не могу разыскать генерала Байчадзе. Он долгое время возглавлял космодром, – и, видя удивленные глаза девушки, пояснила: – Космодром, куда мы с Никитой срочно выезжаем в командировку. Этот человек не так давно перебрался из столицы в провинцию. Вот телефоны тех, кто знает, как с ним связаться, – Маша просительно сложила руки: – Леночка, вся надежда только на вас. Склоняю голову перед вашим организаторским талантом. Договоритесь о встрече с генералом, расскажите, что мы снимаем фильм и требуются его консультации. Не мне вам объяснять, – улыбнулась она и сделала комплимент: – После разговора с вами любой человек охотно сотрудничает с нашим каналом. Заранее благодарю. Кстати, что вам привезти с космодрома?
– А что можно привезти из этой дыры?
– Бруснику, клюкву, белые грибы.
– Тогда чуток белых грибов и брусники: к приезду мамы сварганю ее любимый суп и шикарные пироги.
– Вы умеете готовить? – не сумела скрыть удивления Маша. – Мне казалось, вы питаетесь исключительно в ресторанах.
– Не так часто, как хотелось бы, – стала серьезной Леночка. – Кстати, мое любимое хобби – стоять у плиты.
– О, да вы просто талантливый человек.
– …и перспективная жена, – заглянув в приемную, завершил ее мысль Никита и незаметно подтолкнул к выходу. – Маня, не тяни с командировочными – в бухгалтерии назрел гигантский сабантуй.
Маша извинилась и убежала. Никита извлек из кармана пиджака
– Елена Прекрасная, не томи отказом славного парубка.
– Шел бы ты, недобрый молодец, куда подальше, – огрызнулась та. – Меня уже достали угрозы твоей благоверной.
– Происки врагов, – ничуть не смутился оператор, целуя ей руку. – Пока она штурмует Шаболовку, предлагаю пообедать тет-а-тет. Я бы предпочел, конечно, ужин, но, увы, он будет не столь романтичным – трудяга Маша авантюр не любит, в дороге тоскует по мужу и симпатизирует лишь компьютеру.
– Да уж, таким, как ты, не дано понять, что некоторые женщины любят своих мужей, – ехидно резюмировала Леночка.
– Мадемуазель, никак вы собрались замуж?! – театрально заломил руки Никита. – И кто же этот несчастный?
– Пошел вон, шут! – в глазах девушки вспыхнула обида.
– Сударыня, вам прямо сейчас придется признать свою неправоту, – сухо пообещал искуситель.
Делая руками замысловатые па, он извлек из нагрудного кармана крошечного белого мышонка, чмокнул его в нос, помахал на прощание, поставил малыша на стол перед девушкой и с достоинством двинулся к выходу. За его спиной раздался вопль отчаяния: «Никита, убери ее!» «Это он! Мыш!» – с пафосом поправил баламут, вернулся к столу и угостил кроху печеньем. Мышонок на мгновение замер, но быстро оценил угощение и принялся активно жевать. Никита ласково погладил его по пушистой спинке и легонько подтолкнул к несговорчивой барышне. Леночка запрыгнула в кресло с ногами и завизжала еще громче.
– Выбираешь его компанию или отобедаешь со мной?
– Нет! – сквозь слезы отчаянно прошептала девушка.
– Кому из нас предназначается «нет»? Мне или ему? – хитро уточнил донжуан.
– Да, – Леночка и сама запуталась.
– «Да»? – склонился к мышонку Никита. – Кто это сказал?
– Я! – выкрикнула девушка и стала повторять: – Да, да, да!
– Спасибо за оказанную честь, – гость вернул хвостатого в карман, помог Леночке спуститься и галантно поцеловал ей запястье: – Мадмуазель, я скоро зайду, – нежно пообещал он и приложил руку к сердцу.
– Приходи один, – на полном серьезе предупредила барышня.
– Жена здесь давно не работает.
– Я имею в виду мыша.
– Мадмуазель, вы чудо! – посылая воздушный поцелуй, расплылся в умилении шантажист.
Солнечный диск лениво поиграл в прятки с верхушками деревьев и нехотя перевалился в сторону заката. Отправляясь на покой, светило, словно по лестничным пролетам, неспешно перекатилось по крышам домов и лениво погрузилось в кроны развесистых кленов. Будто бы по мановению волшебной палочки, жара, подобно обессилившему дракону, беззлобно пахнула огнедышащим зноем и стремительно пошла на убыль. Горожане оживились и потянулись из тихих закоулков на просторы широких проспектов. Заполонившие проезжую часть автомобили бесшабашно таранили тротуары и уверенно теснили негодующих от возмущения пешеходов. Старинные улочки и переулки с миниатюрными церквушками и витиеватым декором невысоких особнячков робко жались к переливающимся в стекольном великолепии офисам европеизированных кварталов. Архитектурный модерн беззастенчиво шел в наступление и завоевывал любое пригодное для прироста пространство. Столичные застройки времен дворянского и купеческого быта не выдерживали жесткой конкуренции со столь откровенным напором современности. Казалось, затерянная среди новомодных строительных изысков старая Москва постепенно утрачивала былое великолепие и сдавала завоеванные веками позиции. Однако сиюминутность безудержного натиска проигрывала величавой вечности. Исторические места по-прежнему удивляли знатоков неповторимой самобытностью, а в небольших тенистых двориках все еще обитали те, кто знал и любил иную Москву, вольготную и разудалую, но при этом бесконечно гостеприимную и хлебосольную. Шум и ритм современной деловой жизни изменил столицу внешне, но сути, к счастью, не поменял. Оттого любой путешествующий, не говоря уже о старожилах, при желании и маломальской фантазии легко мог перенестись в прошлое. Стоило лишь присмотреться, и на скамейке любого из скверов отыскался бы если не сам Воланд, то один из его многочисленных помощников наверняка.