Пятьдесят оттенков свободы
Шрифт:
Я невольно улыбаюсь. Мой тиран.
И с какой это стати мне так захотелось пройтись по магазинам? Ненавижу шопинг. Впрочем, в глубине души я знаю почему — и потому решительно шагаю мимо «Шанели», «Гуччи», «Диора» и прочих фирменных бутиков и в конце концов нахожу лекарство от терзающей меня хвори в маленьком тесном магазинчике для туристов. Это серебряный ножной браслетик с крохотными сердечками и колокольчиками. Звенит очень мило, а стоит всего пять евро. Покупаю и тут же его и надеваю. Вот это — мое, то,
Тейлор и Гастон, как и положено, следуют за мной по запруженным прохожими послеполуденным улочкам. В какой-то момент я даже забываю об их присутствии. Хочу купить что-нибудь Кристиану. Что-то, что отвлекло бы его от случившегося в Сиэтле. Но что купить человеку, у которого есть всё? Я останавливаюсь посередине небольшой площади, окруженной магазинчиками, и осматриваюсь. Замечаю магазин электроники и сразу вспоминаю посещение галереи и наш поход в Лувр… Венеру Милосскую… В памяти всплывают слова Кристиана: «Мы все можем оценить женские формы. Мы любуемся ими в мраморе и масле, атласе и на пленке».
Идея приходит сама собой. Смелая идея. Вся проблема в том, чтобы не ошибиться с выбором, и в этом мне может помочь только один человек. Достаю из сумки «блэкберри» и звоню Хосе.
— Кто… — сонно бормочет он.
— Это я, Ана.
— Ана? Ты хотя бы представляешь, который час? — недовольно спрашивает он. Фу ты, я совсем забыла про разницу во времени.
— Извини.
— Ты где? Все в порядке? — Тон меняется на озабоченный.
— Я в Каннах, на юге Франции, и у меня все в порядке.
— На юге Франции, вот как? В каком-нибудь шикарном отеле?
— Э… Вообще-то нет. Мы здесь на лодке.
— На лодке?
— То есть на яхте. Это большая лодка, — поясняю я со вздохом.
— Понятно. — Потянуло холодком. Черт, не стоило ему звонить. Только этого мне и не хватает.
— Послушай, мне нужен твой совет.
— Мой совет? — Он, похоже, поражен. — Конечно. — Уже гораздо дружелюбнее.
Я излагаю свой план.
Через два часа Тейлор помогает мне подняться из моторки на палубу яхты. Гастон с матросами ставит на место гидроцикл. Кристиана нигде не видно, и я торопливо прохожу в нашу каюту — завернуть подарок. На душе по-детски легко и радостно.
— Долго же вас не было. — Я вздрагиваю. Поворачиваюсь — Кристиан стоит в дверях каюты и внимательно на меня смотрит. Вот те на. А если история с «джет-скаем» еще не закончилась? Или ситуация с пожаром в офисе серьезнее, чем казалось?
— У тебя в Сиэтле все под контролем? — осторожно спрашиваю я.
— Более или менее, — немного раздраженно отвечает он и чуть заметно хмурится.
— А я кое-что купила. — Я надеюсь хоть немного поднять ему настроение, вот только бы его раздражение не было направлено на меня. Он
— И что же ты купила?
— Вот это. — Я ставлю ногу на кровать и демонстрирую браслет.
Кристиан подходит ближе, трогает, наклонившись, колокольчики у меня на лодыжке, хмурится, заметив красную полоску, и проводит по ней пальцем. Щекотно.
— Симпатично.
— И вот это. — Я протягиваю коробку, надеясь в глубине души, что подарок все же отвлечет его от проблем.
— Это мне? — удивленно спрашивает Кристиан. Я робко киваю. Он берет коробку и осторожно встряхивает. По-мальчишески широко ухмыляется, садится рядом со мной на кровать, наклоняется и целует. — Спасибо.
— Ты же еще не открыл.
— Неважно. Что бы там ни было, оно мне уже нравится. — Он смотрит на меня сияющими глазами. — Я нечасто получаю подарки.
— Тебе трудно что-то купить. У тебя все есть.
— У меня есть ты.
— Да, есть. — Я улыбаюсь ему. — И еще как есть.
Кристиан быстро расправляется с бумагой.
— «Никон»? — Он озадаченно смотрит на меня.
— Знаю, у тебя есть компактная цифровая камера, но эта будет для… э… для портретов и всякого такого. К ней два объектива.
До него никак не доходит.
— Сегодня, в галерее, тебе понравились фотографии Флоранс Делль. Я помню, что ты сказал в Лувре. И, конечно, те снимки… — Я сглатываю, изо всех сил стараясь не думать о картинках в шкафу.
Он замирает, начиная понимать, о чем идет речь, и я торопливо, боясь, что вот-вот сорвусь, продолжаю:
— Я подумала, что ты мог бы… что тебе, может быть, захочется… ну, сфотографировать меня.
— Сфотографировать… тебя?
Позабыв о коробке на коленях, Кристиан во все глаза смотрит на меня. Я отчаянно киваю, пытаясь предугадать его реакцию. Он наконец переводит взгляд на коробку, почтительно проводит пальцами по глянцевым картинкам.
О чем он думает? Реакция совсем не та, которой я ждала, и мое подсознание уже посматривает на меня сердито, как на тупую домашнюю скотинку. Кристиан всегда ведет себя непредсказуемо. Снова смотрит на меня, и в его глазах… что, боль? Черт… теперь-то что?
— Почему ты подумала, что мне этого захочется?
Нет, нет, нет! Ты же сам сказал…
— А тебе не захочется? — спрашиваю я, отказываясь слушать подсознание, которое не верит, что кто-то может пожелать иметь мои эротические фотографии.
Кристиан сглатывает, приглаживает волосы. Такой потерянный, такой смущенный. Вздыхает.
— Для меня такого рода снимки были обычно чем-то вроде страховки. Я знаю, что долго рассматривал женщин только как объект. — Он останавливается, неловко пожимает плечами.
Что? К чему это ведет?
— И ты думаешь, что, фотографируя меня, тоже будешь видеть только объект?
— Ох… — Кристиан как будто сдувается. Кровь отливает от лица. Он жмурится. — Все так сложно, — шепчет он и открывает глаза. В них тревога, настороженность и что-то еще.