Пятьдесят оттенков свободы
Шрифт:
Видишь, Кристиан? Это худшее, что может случиться, когда катаешься на гидроцикле! Он заключает меня в объятья, отстраняется и с тревогой шарит глазами по моему лицу.
— Видишь, все не так уж плохо! — улыбаюсь я, шлепая ладонями по воде. Не сразу, но он все же улыбается, сначала недоверчиво, потом с облегчением.
— Да уж. Если не считать, что я весь мокрый, — ворчит он совсем не сердито.
— Я тоже.
— А ты нравишься мне мокрая, — ухмыляется он.
— Кристиан! — укоризненно говорю я тоном праведного негодования. Он улыбается своей роскошной улыбкой,
— Давай вернемся. Нам все равно надо принять душ. Но поведу я.
Мы прохлаждаемся в зале для пассажиров первого класса лондонского аэропорта Хитроу, ожидая рейса на Сиэтл. Кристиан читает «Файнэншл таймс». Я беру фотоаппарат, хочу сделать парочку снимков. Он такой сексуальный в белой льняной рубашке и джинсах, с засунутыми за пуговицу очками. Вспышка. Кристиан мигает и улыбается мне своей застенчивой улыбкой.
— Как самочувствие, миссис Грей?
— Не хочется возвращаться. Мне так нравится, когда тебя не нужно ни с кем делить.
Он наклоняется, сжимает мою руку. Подносит ее к губам, целует костяшки пальцев…
— Мне тоже.
— Но?.. — спрашиваю я, услышав непроизнесенное короткое слово в конце его заявления.
Кристиан хмурится.
— Но?.. — Он делает вид, что не понял. Я слегка наклоняю голову и смотрю на него с выражением «ну же, скажи», которое довела до совершенства в последние пару дней. Кристиан вздыхает и откладывает газету. — Я хочу, чтобы этого поджигателя поймали поскорее и чтобы нам не о чем было беспокоиться.
— О… — Я и вправду удивлена его откровенностью.
— Уэлчу не поздоровится, если нечто подобное случится еще раз.
Обещание звучит так зловеще, что у меня по спине бегут мурашки. Кристиан бесстрастно смотрит на меня, и я не знаю, чего он от меня ждет и какой мне нужно быть — дерзкой, легкомысленной, беспечной? Мыслей нет, и, чтобы снять возникшее между нами напряжение, я делаю то единственное, что приходит в голову: поднимаю фотоаппарат и щелкаю затвором.
— Эй, соня, мы уже дома, — говорит Кристиан.
— М-м-м, — сонно ворчу я, пытаясь удержать сон, в котором мы с Кристианом валяемся на одеяле в Кью-Гарденсе. Я так устала! Поездки ужасно изнуряют, даже если путешествуешь первым классом. Мы провели в самолете часов восемнадцать или даже больше — я уже потеряла счет времени. Дверь открывается, я открываю глаза и вижу склонившегося надо мной Кристиана. Он расстегивает ремень и берет меня на руки.
— Эй, я и сама умею ходить!
Кристиан только фыркает.
— Мне нужно перенести тебя через порог.
Я обнимаю его за шею и вскидываю бровь.
— Понесешь на тридцатый этаж?
— Миссис Грей, рад сообщить, что вы набрали вес.
— Что?
Он улыбается.
— Так что, если не возражаешь, воспользуемся лифтом.
У входа в «Эскалу» нас встречает Тейлор.
— Добро пожаловать домой, мистер Грей, миссис Грей.
— Спасибо, Тейлор.
Я одариваю Тейлора мимолетной улыбкой, и он идет к «Ауди», за рулем
— Так что, я действительно набрала вес?
— Немного, — успокаивает Кристиан, но лицо его вдруг темнеет. О нет… что еще?
— Ты всего лишь вернула тот вес, что потеряла, когда ушла от меня, — негромко объясняет он, вызывая лифт, и еще больше мрачнеет.
Я вижу, чувствую его боль, и под сердцем как будто повисают гири. Нет!
— Эй. — Глажу его по щеке, запускаю пальцы в волосы, тяну к себе. Он не упирается, охотно уступает. — Если бы я не ушла тогда, стоял бы ты сейчас здесь? — шепчу я, глядя в глаза цвета грозовой тучи. На губах смущенная, моя любимая улыбка.
— Нет, — тихо говорит он и, не выпуская меня из объятий, входит в кабину. — Нет, миссис Грей, я не стоял бы здесь с вами сейчас. Но я бы знал, что могу защитить тебя, если бы ты не бросила мне вызов.
В его голосе слышится нотка сожаления. Черт.
— А мне нравится бросать тебе вызов, — осторожно говорю я.
— Знаю. И мне… мне это тоже нравится, — с улыбкой признается он.
Слава богу.
— Так я тебе даже толстая нравлюсь? — шепчу я. Он смеется.
— Даже толстая. — Мы снова целуемся, уже по-настоящему, с желанием. Я тяну его за волосы, наши языки переплетаются в медленном, чувственном танце, и когда лифт с мелодичным звоном останавливается, добравшись до пентхауса, мы с трудом отрываемся друг от друга.
— Мне очень хорошо с тобой. Очень… — Он смотрит на меня с вожделением, потом качает головой, словно прогоняя непристойные мысли. Мы входим в фойе.
— Добро пожаловать домой, миссис Грей. — Кристиан снова целует меня, теперь уже почти целомудренно, и выдает свою фирменную, на целый гигаватт, улыбку. Его глаза светятся от радости.
— Добро пожаловать домой, мистер Грей. — Я тоже улыбаюсь, чувствуя, как и мое сердце переполняется радостью.
Вопреки ожиданиям, он не опускает меня, а несет через фойе, потом по коридору, входит в большую комнату и усаживает на кухонный стол. Я сижу, болтая ногами, а Кристиан достает из шкафчика высокие бокалы и из холодильника — бутылку шампанского, своего любимого «Боланже». Ловко, не пролив ни капли, открывает, разливает бледно-розовое вино и вручает мне бокал. Потом берет другой, нежно раздвигает мне ноги и становится между ними.
— За нас, миссис Грей.
— За нас, мистер Грей, — шепчу я, невольно улыбаясь. Мы чокаемся и делаем по глотку.
— Знаю, ты устала. — Кристиан трется носом о мой нос. — Но вообще-то спать я еще не хочу. — Он целует меня в уголок рта. — Это наша первая ночь здесь, и теперь ты по-настоящему моя.
Его губы спускаются ниже и ниже. В Сиэтле ранний вечер, и я чертовски устала после перелета и от смены часовых поясов, но в глубине меня уже распускается желание.
Кристиан мирно посапывает рядом, а я смотрю на розовые и золотистые полосы новой зари в широких окнах. Его рука лежит на моей груди, и я стараюсь дышать в одном с ним ритме, но ничего не получается. Сон не приходит. Мой организм настроен на гринвичское время, и мысли бегают по кругу.