Пятьдесят

Роуд Макс

Я разрушил уже добрую половину половину мечты, - хмыкнул Клайв.
– и могу продолжить.

Ну что вы, господин Грюнфельд! Барон обратится к своему повелителю и все будет восстановлено за одно мгновение, и наши люди, уничтоженные вами, вновь очнуться на своих прежних местах, даже не помня, что с ними было. Ну вот, мы и пришли!
– Видлер остановился перед окованной желтым металлом, дверью, хотя сама лестница здесь не кончалась, уходя дальше наверх и постепенно теряясь в непроницаемой темноте.

Там покои барона?
– спросил Клайв, проведя рукой по ее гладкой поверхности.

Да, он ждет вас.

Слушайте, Видлер, - Клайв придержал его руку, когда тот уже готовился открыть перед ним дверь.
–

что случилось с вами после смерти?

Я даже не почувствовал момент перехода, - тот неопределенно пожал плечами.
– Секунда, и передо мной уже стоял господин барон, а я так и сидел за столом, как и за мгновение до этого. Только обстановка изменилась, и не было никакой крови. Мы поговорили, и после небольшого ритуала я был принят в ряды обитателей замка. И знаете, не было ничего, чтобы что-то, обещанное мне перед смертью, не произошло.

Хм, - Клайв поднял брови.
– А что стало с замком на земле, вы знаете?

После моей смерти никто не захотел здесь постоянно жить. Теперь замок считался проклятым окончательно, и постепенно он сам разрушился под действием времени. Земной мир непрочен, эфемерен и недолговечен, господин Грюнфельд, и мне здесь так хорошо, что вы и представить себе не можете. Ну, давайте, уже пройдём внутрь — здесь не самое лучшее место для разговоров, - Видлер взялся за ручку, и открыл дверь, с почтительным поклоном приглашая Клайва пройти вперед.

Глава 18. Два Грюнфельда.

Клайв очутился в довольно небольшом помещении, на противоположной стене которого находилась еще одна дверь. Высокая и изящная, она была сплошь украшена драгоценными камнями самых разнообразных форм и расцветок. По бокам стояло два стражника в полном воинском облачении средневекового рыцаря. Однако, их лица мало чем напоминали человеческие - забрала были подняты, и Клайв хорошо видел темную морщинистую кожу и глубоко посаженые глаза, горевшие красным огнем. В руках они держали тяжелые секиры, закрывая ими подход к двери, а на поясе у каждого висели огромные мечи, рукояти которых, выполненные в виде части змеиного тела, тоже светились красным.

Это Легуон и Дектор, - сказал Видлер, который, прикрыв за собой дверь, встал рядом с Клайвом.
– Два младших демона, охраняющие вход в покои. Но не бойтесь, они знают, кто вы.

Настоящие демоны?
– спросил Клайв, рассматривая их вооружение.

Самые настоящие. Их прислали барону в знак уважения, и поверьте, когда они совершает с ними обход своих владений, это выглядит вполне впечатляюще.

Не сомневаюсь. Они дадут нам пройти?

А вы просто подойдите поближе.

Клайв снова хмыкнул, а затем сделал два шага вперед - секиры тотчас раздались в стороны, открывая проход. Клайв взялся за ручку и оглянулся — Видлер продолжал стоять.

Ну, и что дальше?

Идите, барон ждет вас.

А вы?

Я подожду здесь.

Клайв еще раз посмотрел на демонов, стоявших по обе стороны от него, а потом решительно открыл дверь и шагнул внутрь. Он оказался в большом круглом зале, пол и стены которого были сплошь покрыты шикарными коврами. На многочисленных полках, размещенных вдоль стен, размещалось невероятное количество разнообразной утвари и оружия, несомненно, представлявших собой огромную ценность, о чем можно было судить, даже мельком пробежавшись по ним взглядом. На полу в ряд стояло шесть сундуков. Крышки были открыты, и сиянию драгоценных камней, исходящему от их содержимого, ничто не могло помешать. Высокий, не менее восьми метров, потолок, поддерживали четыре колонны, образовывавшие собой ровный прямоугольник. Посредине стоял громадный черный стол с двумя десятками стульев, придвинутых к его бокам, а еще дальше, у противоположной стены, на небольшом возвышении Клайв

увидел человеческую фигуру, сидевшую на каком-то импровизированном диване, составленном из нескольких десятков мягких бархатных подушек, расшитых серебром. Много раз он представлял себе эту встречу, но действительность, как это часто бывает, имела мало общего с этими представлениями. Конечно, он сразу узнал его — это и был барон Герхард фон Грюнфельд, истинное лицо которого он так хорошо запомнил, увидев его в ту злополучную ночь, когда началась эта история, сначала на картине, а затем и на фотографии. Тот, кто олицетворял собой невероятную злость и жестокость, кто наводил ужас на тысячи людей, выглядел сейчас как обычный человек. Его лицо, в земных условиях лишенное кожного покрова и покрытое, только местами появлявшейся, плотью, сейчас выглядело молодым и холеным. Длинные темные волосы, свисая вдоль щек, красиво обрамляли его, выгодно подчеркивая большие умные глаза, точеный римский нос и тонкие губы. Одет он был в синий камзол, сплошь расшитый драгоценными камнями, такого же цвета штаны и мягкие кожаные туфли.

Клайв смотрел на него, даже не зная, как себя вести и что делать. Для него Грюнфельд был чудовищем, мыслям о необходимости уничтожении которого он посвятил всего себя, и вот теперь, оказавшись с ним лицом к лицу, он вдруг понял, что ничего не чувствует. Не чувствует злобы, ненависти, страха — ничего. С ним такое уже случалось на земле, но тогда это было вызвано отчаянием, а сейчас ему вдруг стало всё равно. Барон больше не был для него противником, и Клайв стал смотреть на него только как на человека, с помощью которого он должен сам для себя был что-то решить, и на что-то решиться. Сотни мыслей крутились у него в голове, и тогда барон, видя его замешательство, с улыбкой произнес :

Проходи сюда, садись!

Да, да, это была самая настоящая улыбка! Его лицо не было мертво, как у всех остальных обитателей замка — в глазах виднелась жизнь, губы двигались, отображались эмоции, и это делало барона более похожим на человека, чем даже это бывает среди обычных людей, всю жизнь носящих на своем лице выдуманные маски.

Видишь, здесь я уже стал как ты, - продолжил Грюнфельд, жестом снова предлагая место рядом с собой опешившему Клайву.
– Еще немного, и я смогу повториться на земле, перестав быть монстром, пугающим всех своим видом.

Но какой ценой?

А что за цена?
– кажется, барон был действительно удивлен.

Человеческие жизни!

Эх, слова, слова!
– Грюнфельд громко рассмеялся.
– А ты сюда привел с собой людей не на смерть? Чем мы сильно отличаемся друг от друга? Ты же начал бороться за свою жизнь, зная, когда примерно она закончится, и зная, что можешь попытаться все изменить. Эти люди пошли за тобой только потому, что ты убедил их, и всех остальных, в такой необходимости. А правда здесь одна — ты борешься за свою жизнь, и я тоже борюсь, а человеческие жизни здесь являются разменной картой в том и в другом случае. Ни тебя, ни меня, это не остановило, да и не останавливало никогда. Я не прав, родственник?

Клайв задумался. Он присел на одну из подушек, пытаясь найти весомый контраргумент этим словам, но мысли путались. Слишком много верного было в этих словах, и слишком много всего произошло с ним самим, чтобы сейчас выступать в роли правдоруба и обличителя. Клайв сильно изменился за последнее время, и теперь, проделав этот невероятно трудный путь, он перестал быть тем Клайвом Берри, каким его помнили друзья и многочисленные знакомые. Переменилось все, начиная от отношения к жизни, к людям, и заканчивая необратимыми изменениями внутри, дававшими ему уверенность в собственных силах, чего бы это не касалось. А потому он, не желая спорить, вдруг расслабился, и повернувшись к барону, спросил, внимательно глядя тому в глаза: