Пятёрка отважных
Шрифт:
— Иди, — разрешил Данилка, — и ожидай нас с Максимкой утром. Придём за приёмником…
Радиоприёмник, о котором шла речь, Лёва нашёл во дворе машинно-тракторной станции. Он был целёхонький, только без батареек.
— Буду ждать, — пообещал Лёва. — Но и вы не задерживайтесь. Очень мне надо ждать вас до полдня…
В доме пахло валерьянкой и ландышем. Тётя Малка не спала. Она сидела на кровати, обхватив руками голову, и раскачивалась, будто от ветра. Лёва дальше порога не пошёл; мальчик чувствовал себя безмерно виноватым. Он готов был выслушать любые упрёки.
— Лёва, — наконец заговорила тётя, — ты бегаешь целый день и даже ночью, хоть ты уже большой мальчик и мог бы иногда сидеть дома. Если бы ты сидел дома, то знал бы, какое к нам пришло горе.
Лёва понял, что тётя ругаться, пожалуй, не будет. Она, скорее всего, начнёт жаловаться на Нохима и на его плутоватую козу, которая влезла в огород. Коза эта не давала покоя всему Заручевью, и тётя не раз говорила, что Нохимова коза — горе, которое появляется, когда его меньше всего ждёшь.
— Так что сделала Нохимова коза? — почувствовав, что гроза миновала, спросил Лёва.
— Люди добрые, — всплеснула ладонями тётя Малка. — Он же совсем глупенький и не знает, что делается на свете.
— Ну, и что там делается? — небрежно спросил Лёва.
— А то делается, — не обращая внимания на небрежный Лёвин тон, сказала тётя, — что завтра нашему Заручевью приказано перебраться в бараки на старый кирпичный завод. В гетто, чтоб его век никто не знал.
— Какое гетто? Что ты выдумываешь? — недоумевал Лёва. — Кто будет переселяться из хороших домов в гнилые бараки?..
— Лёва, — сказала тётя, сочувственно глядя на Лёву, как на больного человека, — перестань говорить глупости. Кто у тебя будет спрашивать, хочешь ты или не хочешь переселяться?..
— Но там дырявая крыша, а углы повыпадали, так что по баракам гуляет ветер. В них не хотят селиться даже воробьи…
Тётя покачала седой головой.
— Лёва, неужели ты не понимаешь, что нас потому и выселяют туда, чтобы мы уже никогда не вернулись в местечко?..
— Вернёмся, — бодро воскликнул Лёва. — Скоро Красная Армия погонит фашистов, и мы ещё к холодам вернёмся домой.
Тётя глянула на Лёву грустными глазами, но промолчала.
2
Было очень рано, когда жители Заручевья устремились на площадь, где до войны раз в неделю собирался базар.
Люди несли на плечах свои пожитки, гнали коров и коз, катили тачки и ручные тележки, вели и несли детей.
Тётя Малка тянула на плечах громадный узел. Рядом с ней топал Лёва, также с узлом за плечами и стопкой книг в руке.
За эти книги у Лёвы с тётей произошла короткая стычка. Тётя хотела, чтобы Лёва вместо книг взял примус и бидончик с керосином, но тот заупрямился. Они заспорили. Лёва, безусловно, победил, доказав тёте, что обед можно сварить и на костре, а вот без книг ему никак не обойтись.
— Чтоб ты здоров был и тебе понадобились эти книги, — отступила
Когда Лёва с тётей пришли на площадь, там уже собралось чуть ли не всё Заручевье. Вокруг площади стояли солдаты. Они всех пропускали на площадь, но с неё никого не выпускали. Лёва с тётей присоединились к заручевцам, положили узлы на столы, с которых шла когда-то бойкая торговля. Тётя сразу начала шептаться с такими же заручевскими женщинами, как и сама, а Лёва примкнул к мальчишкам, чтобы о том о сём расспросить их…
Вскоре из местечка прикатила машина. Долговязый начальник полиции начал о чём-то говорить, со злостью выкрикивая на своём языке каждое слово. Люди сразу затихли. Даже маленькие дети перестали плакать. Когда он окончил свою речь, слово взял седой фашист в чёрном френче.
— Слушайте меня внимательно, — начал он. — Немецкое командование переселяет вас на новое местожительство в гетто. Вы должны восстановить кирпичный завод и делать кирпич. Много кирпича. Кто будет плохо работать, того ожидает суровое наказание. Кто покинет местожительство без разрешения, будет расстрелян без суда. Сейчас вы оставите вещи и скотину на этой площади и пойдёте пешком в гетто. Вещи вам привезут на машине. Можете не беспокоиться, ничего из вещей не пропадёт. По дороге в гетто вы должны соблюдать порядок. Кто будет делать попытку убежать, будет расстрелян на месте. Даю на сборы три минуты…
Фашист в чёрном френче вынул из кармана часы, начал отсчитывать три минуты, будто очень торопился.
Лёва так с радостью оставил свой узел. Но книги взял с собой. Зато тётя всё волновалась, что её узел может пропасть в дороге.
Три минуты прошло. Чёрный фашист приказал строиться. А когда люди построились, скомандовал идти вперёд. Шеренга колыхнулась, нестройно пошагала по пыльной дороге.
По сторонам колонны, спереди и сзади шли охранники с винтовками и автоматами, немного, человек десять. Лёва с тётей оказались в середине колонны. Тётя не переставала плакать. Да и остальные женщины плакали, прощались с Заручевьем, в котором прожили всю жизнь.
Узкая улочка, перед тем как выбраться на просёлочную дорогу, огибала пригорок, на котором стояло здание промкомбината. Лёва подумал, что он так и не успел принести с промкомбината специальные тисочки, на которых можно было вытачивать любые детали. А хоть бы и принёс? Всё равно не забрал бы их в гетто. Радиоприёмник и тот остался спрятанный. Надо было сказать Данилке, где спрятан приёмник… Где ты всё предусмотришь. А теперь ребята останутся без приёмника…
Обидно и горько было Лёве. Так всё несуразно получилось…
Взглянул Лёва в последний раз на промкомбинат и глазам своим не поверил — на склоне пригорка, в малиннике, стояли Данилка с Максимкой, махали ему рукой — были рады, что увидели.
— Лёва, куда ты? — крикнул Данилка.
— В гетто, — ответил Лёва.
— Куда, куда?..
— На новые квартиры, — объяснил Лёва.
— Так мы тебя проводим, — сказал Данилка.
Не успели люди оглядеться, как Данилка с Максимкой шмыгнули в колонну.