Пятиозерье

Точинов Виктор Павлович

Дронт съехал с катушек, дураку ясно. И, по меньшей мере, искалечил паренька. Ни малейшей жалости к «брнгану» Слон не испытывал, но... По-другому надо мстить гадам. Как надо, он не совсем ясно себе представлял. Но не просто излупить до полусмерти связанного чмошника, это точно. — Ну и что теперь? — поинтересовался Укроп. — Так и будем шататься по лесу? Небось, «бриганов» всех тоже в лагерь загнали... Может, ну его всё на хрен? Вернемся в корпус и скажем, что заблудились... До обеда в картишки перекинемся.

Он перевел вопросительный взгляд с Михи на Слона. Обычно решения в их маленькой компании принимал Дронт, и Укроп подсознательно искал способного заменить его лидера.

Слон

вновь пожал плечами, столь же равнодушно. В карты он не играл, но и «Зарница» теперь казалась ему пустым занятием. Слону было все равно.

Миха неожиданно обнаружил, что решать придется ему. Но решить ничего не успел. Троица вышла на небольшую полянку, отделенную густым кустарником от лесной дороги.

На полянке стоял легковой автомобиль.

Возле него лежали трупы.

И оружие.

10 августа, 11:08, Солиечноборск, ЦРБ

Светлане Игоревне Поллак не хотелось выглядеть сумасшедшей. Пусть даже в глазах Доктора Пробиркина — который, конечно, никому никогда ничего не расскажет.

— Скажи, Сережа... — Она замялась, не зная, как сформулировать тревожащий ее вопрос.

И зашла издалека:

— Вот ты пишешь рассказы про всякую чертовщину... Ты сам веришь в это?

Пробиркин задумчиво посмотрел на Свету. Побарабанил пальцами по свежему гипсу. Характерным жестом запустил руку в лохматую шевелюру. Отвечать не торопился.

...Диагноз Нины Викторовны подтвердился — закрытый перелом голени. Ничего, в общем, страшного. Доктор быстро освоил костыли, бодро ковылял по палате, и строил планы вернуться в лагерь денька через три. Он рассчитывал продолжить карьеру плаврука и в гипсе — все равно в разгар сезона замену не найти. Зато вечная угроза — День Нептуна — не висела больше над головой...

— Не знаю, — сказал наконец Пробиркин. — Я сначала, как бы... ну, в общем, несерьезно всё казалось, как игра, — книжки все эти, семинары по черной и белой магии... Любопытно было, а так чтоб верить — не верил. А потом понял: есть тут что-то настоящее, не просто деньги у дураков выкачивать... Но все эти маги и ясновидящие, астральные контактеры и потомственные колдуны, — сами не понимают, с чем дело имеют. Хотя при этом других поучают... Помнишь, в первую смену малыши из четырнадцатого отряда старую мину нашли? А один дурачок из старших начал растолковывать с высоты своих тринадцати лет, как надо из нее тротил выплавлять... Помнишь?

Света кивнула — помнила. История та могла закончиться трагично, мальчишки уже начали таскать хворост для костра. Хорошо, вовремя заметили, отобрали смертельно опасную игрушку, вызвали эмчеэсовцев...

— Так вот, — продолжил Доктор, — мне эти гуру и маги-наставники кажутся вроде того дебильного семиклассника. Знают совсем чуть-чуть больше нас с тобой, а лезут в такие вещи, где... Ну, в общем, на которых подорваться можно запросто...

Он замолчал. После паузы спросил тревожно:

— Что случилось?

Света ответила вопросом на вопрос:

— Ты считаешь, что ничего не случилось? У нас в лагере, за последние несколько дней?

— Ну-у-у... Вроде ничего потустороннего не наблюдалось.

— А не потустороннего? Ты не заметил, что люди какими-то другими стали? Почти все. Ну, может, только ты не изменился, да еще Лешка... Хотя и он сегодня...

— Не знаю... Горловой действительно как с цепи сорвался.

— Ты его еще вчера не видел, после твоего отъезда. Володю едва не прибил, Степаныча уволил, — хотя прекрасно знает, что замену сейчас не найти. Вечером я Клару Ивановну встретила, его секретаршу, — плачет, тоже увольняться собирается...

Говорит, начальник матом обложил — в жизни таких слов не слышала, и якобы чуть с кулаками не набросился... Может, конечно, и преувеличивает, но ты хоть раз что-либо нецензурное от Горлового слышал? Характер у него не ангельский, кто бы спорил, но в руках себя всегда держал. Да и другие... Дети куда чаще драться стали, вон у Ленки Астраханцевой в отряде почти все парни с синяками да шишками щеголяют и врут старательно — кто-то, мол, на лестнице споткнулся, кто-то о дверь ударился. Да и с самой Ленкой что-то не то творится...

Света замолчала, не желая дальше распространяться об изменениях в характере подруги. Зато Пробиркин с энтузиазмом подхватил тему.

— Слу-ушай... Точно! Я, когда сюда, в больницу, ехал, с Федор Палычем, — тогда как-то внимания не обратил, нога сильно болела. А ведь другим завхоз выглядел, не таким, как обычно. Раньше веселый был старичок, добродушный: байки травил всякие, шутки-прибаутки, бородатые анекдоты рассказывал... А тут как подменили. Мрачный, лицо злобное, в руль вцепился — аж суставы на руках побелели, будто задушить кого хочет... И про себя что-то бормочет, бубнит — неразборчивое, но слышно, что грозит кому-то. Со мной единственный раз за всю дорогу заговорил, и на странную какую-то тему. Про медвежьи капканы — где достать, да сколько стоить могут.

— Вот-вот. Если к каждому человеку внимательно присматриваться, изменения заметить можно. А в целом очень неприятная атмосфера в лагере. Как летним вечером перед грозой — вроде и небо еще чистое, а все равно чувствуешь: без бури не обойдется. И все живое чувствует — птицы не поют, насекомые прячутся. Ты заметил, кстати, что в субботу и воскресенье произошло? Обычно ведь родители к чадам с полными сумками снеди приезжают, с утра детей забирают под расписку — и на озеро. Устраивают пикнички-шашлычки с купаниями и загораниями до самого вечера. В полдник и ужин в столовой до четверти лишних порций оставалось, Горловой даже готовить поменьше приказал, чтобы потом не выбрасывать. А в этот уик-энд, наоборот, не хватило. К полднику все чада уже на местах были, по отрядам. Не заладился отдых на природе у их родителей. Почему? Погода стояла отличная, ни дождя, ни ветра.

— Может, как раз из-за этого? Жара знаешь как выматывает? В Южной Франции исследование проводили статистическое; выяснили — когда горячий ветер из Африки дует, люди нервными становятся, раздражительными, и процент преступлений и происшествий гораздо выше. Ничего сверхъестественного.

Света покачала головой:

— Жара без единого дождика уже больше месяца стоит. А началось всё буквально в последние дни. Кстати, о происшествиях. Тебе не кажется, что количество несчастных случаев в последнее время опровергает теорию вероятностей? Позавчера повариха Анна Васильевна супом обварилась — а не практикантка ведь какая-нибудь, тридцать лет у плиты стоит. Вчера — твоя нога и приступ у СВ, про который врач ничего толком сказать не мог...

Света помрачнела и прибавила после паузы:

— И сегодня ничего не сказали. Говорят... после вскрытия...

— Вскрытия??!!! — сорвался на крик Пробиркин. — Она что... она...

— Она умерла сегодня, на рассвете. Ты не знал?

— Откуда... Нам тут разве сообщают...

Доктор замолчал. По счастливому стечению обстоятельств ему еще не приходилось хоронить ни родителей, ни родственников, ни знакомых. Он с трудом мог представить, что СВ, вчера еще ходившей по лагерю своей чеканной поступью кремлевского курсанта, разговаривавшей — в том числе и с ним, Пробиркиным, — сегодня нет. И никогда уже не будет.