Пятнадцать ножевых 3
Шрифт:
— Извините за наглость, — начал я, и комментаторы посмотрели на меня в ожидании просьбы. — Вы же еще здесь будете некоторое время? В смысле, на лавочке, не в Институте.
— А куда нам спешить? Обеда всё равно не предвидится, — улыбаясь, ответил Озеров.
— Разрешите с вами сфотографироваться? Я быстро — за аппаратом только сбегаю.
Глава 8
Вот кого не ожидал видеть у себя дома, так это профессора Шишкина. Вроде не то что адрес, номер телефона ему не давал. А тут звонок — и на тебе, Николай Евгеньевич. И вид у него какой-то... неприветливый, что ли?
— Здравствуйте. Проходите, пожалуйста, — распахнул
Он молча прошел, остановился у вешалки, поставил на пол портфель, повесил шляпу. Разуться даже не пытался. Может, у него носки несвежие? Или ему пофиг на чистоту у меня дома? Хотя на полу ковров нет, не очень страшно.
— Сюда, — я приглашающе махнул рукой в сторону своей гостиной. — Извините, гостей не ждал, легкий бардак.
Всё ещё безмолвный, Шишкин прошел и сел в кресло. Никакого бардака у меня на самом деле не наблюдалось, это я так, время потянуть. Потому что причину появления у себя дома папы моей подруги я угадать не мог. Подождем, пока созреет визитер. Уж он точно знает, что ему надо. Не на чай же он пришел? Хотя это лишним не будет, наверное.
— Выпьете что-нибудь? — спросил я. — Или вы за рулем? Тогда сейчас чайник...
— Сядь уже, — подал наконец-то голос Шишкин. — Разговор есть.
Да уж, не очень ему комфортно, ишь, платок носовой достал, руки вытирает. Я сел на диван и начал ждать продолжения.
— Ты с кем в пансионат ездил? — наконец-то начал атаку Николай Евгеньевич. — Не ври только, что один! Путевки две брал? И там тебя с какой-то девицей видели! Думал, что я не узнаю ничего?!
— И в мыслях не было, — спокойно ответил я. — Да, скрывать не стану. Надо было... разобраться во всем.
— Получилось? — с издевкой спросил профессор.
— Ага, — будто не замечая интонацию, сказал я. — Всё разрешилось к лучшему. Разбежались.
Мне показалось, или он вздохнул облегченно? А я тихонечко вздохнул огорченно. Сердце по Томилиной ныло. Прикипел к ней. Придешь на смену, сядешь рядышком, жахнешь кофейку... С кем она теперь пьет какаву? И ведь расстались — как отрезало. Ни звонка, ни правительственный телеграммы на бланке...
— Послушайте, Андрей, — теперь уже с какой-то отеческой интонацией и переходя на привычное “Вы”, продолжил профессор. — Я понимаю: вы молоды, всё такое... Но вы попали в такую организацию... Где всё на заметку берут. Ничего не забывают. Кто знает, через какое время тот, кому это надо будет, выудит на свет эту вашу... дурь? Сейчас молчат, потому что у вас такой покровитель как Евгений Иванович. А позже? Не приведи господь, попадете в опалу? Топить будут со всем тщанием.
Знает, чертяка, о чем говорит. Сам небось до своей должности дошагал по трупам врагов, цепляясь за тельца покровителей. С одной стороны, лестно, что он за меня переживает. А с другой — пройдет не очень много времени, и всё это кончится. Утратит актуальность. Но об этом никто не знает. Но какой ход, а? Мужская солидарность, секретики, утаивание мелких грешков. Оставайся, мальчик, с нами, будешь нашим королем. Не торчит ли изо всего этого хвост его дражайшей супруги? Ибо после Вены и «Ланцета» акции мои возросли настолько, что Анна Игнатьевна, того и гляди, сама будет убирать у меня дома оставленные подругами элементы гардероба. Дело ведь запросто может кончиться не только ранними учеными званиями, но и премией, государственной или Ленинской.
Не, так дело не пойдет, надо немедленно покупать губозакаточную машинку. Вручную убирать нижнюю губу не получается.
— Теперь, когда мы всё обсудили, может, чаю? — спросил я. — У меня еще остался отличный английский.
— Ни хрена мы не обсудили, но давай, — махнул рукой
Выходя, я невольно зацепился взглядом за фотографию с Озеровым и Спарре. С автографами, конечно же. Я ее повесил в рамочке, рядом с той, которую сделали перед опытом с самозаражением. Надо бы попробовать сняться с членкором Иосифом Рапопортом. Видел буквально вчера этого легендарного мужика. Суровый еврей с черной пиратской повязкой на левом глазу. Рассказывают, что на той самой сессии ВАСХНИЛ в сорок девятом он выскочил к трибуне и набил морду самому Лысенко. Как бы он меня не послал. Наверное, надо Морозова попросить, чтобы представил. Кстати, свою Ленинскую премию он раздаст сотрудникам, всю до копейки.
Закончилось всё довольно мирно. Посидели, попили чай, поболтали на отвлеченные темы. На прощание только, уже в прихожей, надевая шляпу, Николай Евгеньевич будто вспомнил.
— Вы, Андрей, определяйтесь со своими обстоятельствами поскорее. Хватит уже дочери голову морочить.
Тут он открыл дверь и я увидел как любимая соседка втягивает в свое лежбище нос, глаз и ухо.
— Здравствуйте, Оксана Гавриловна, — сказал я. — Если чего не расслышали, подходите, я повторю...
Странная женщина, почему-то не воспользовалась приглашением. Шишкин хмыкнул и нажал кнопку вызова лифта.
Сессия заканчивалась и возник очень проблемный вопрос. Куда девать Кузьму? Если кто не знает, то все медики Советского Союза, за исключением глубоких инвалидов — военнообязанные. Мужчины и женщины. В каждом медицинском вузе есть военная кафедра, на которой готовят офицеров запаса. И заканчивается это обучение фееричными сборами после пятого курса. Недели три, не меньше. Разумеется, только мальчики. Девочки просто сдают экзамен. Кто не тянул срочку — примет присягу. И все станут лейтенантами медицинской службы. Не сразу, вместе с дипломом врача.
Естественно, и я, и Давид туда отправляемся. А это значит что? Что котейка становится бомжом. По крайней мере, у меня нет кандидатов на то, чтобы его приютил. Шишкиной? Я вас прошу. Анна Игнатьевна убьет бедное животное, спустит останки в унитаз и скажет, что так и было. Она же аллергик! И близко с шерстью не подходи. Или Оксану Гавриловну попросить? Самый близкий человек в нашем доме, можно сказать.
Помощь пришла неожиданно. Я даже думал, что стоит наступить на горло собственной гордости, и попробовать еще раз позвонить Томилиной. Однажды попробовал, но нарвался на папу, Александра Тимофеевича. Суховато ответил дяденька. Нету, мол, дочери дома, когда будет — даже знать не хочу. Вот и все разговоры. Вы меня извините, но я не тринадцатилетний пацан с первой влюбленностью. Отшили — и ладно. Обидно, но не смертельно.
И тут на горизонте появилась Аня. Будущий литературовед, член клана Голубевых, сестра Симы, и просто симпатичная девушка. После той вечеринки она пропала с горизонта, и я, если честно, не очень по ней скучал. Ну поцеловались пару раз, и что? У нас не Солт-Лейк-Сити, где такое обстоятельство автоматически ведет к браку, а очень даже наоборот. А тут звонит и вежливо интересуется, буду ли я дома в обозримом будущем.
Честно, в тот момент я был занят несколько другим и в мои планы романтические встречи не входили, но тут рыжее исчадие бездны требовательно мявкнуло, сообщая, что за десять минут с момента последнего приема пищи оно проголодалось и сейчас умрет от истощения, и я понял — надо соглашаться. Так что я ответил «да» и даже надел свежую футболку. Оставалась легкая небритость на лице, но я решил, что если кому и становиться основателем моды на недельную щетину, то только мне, и начинать надо прямо сейчас. Нет, ну чем я хуже Бреда Питта?