Пятнадцатилетний капитан (адаптированный пересказ)
Шрифт:
– Не так решительно! – закричал, улыбаясь, капитан. – Так недолго и мачту из гнезда вырвать!
– Да ведь я только чуть-чуть потянул, – оправдывался Геркулес.
– Чуть-чуть?… Нет уж, Геркулес, вы уж лучше только делайте вид, что тянете. Внимание, друзья! Потравите еще… Ослабьте!.. Так… Крепите… Да крепите же!.. Не понимают! Ах, да, привязывайте! Дружнее!..
Наконец паруса были закреплены. «Пилигрим» быстро пошел на восток, и капитану только оставалось следить, чтобы судно не отклонялось от курса.
Миссис Уэлдон сердечно пожала Дику руку. Почувствовав сильную усталость от пережитых за
Пока новоиспеченные матросы ставили паруса, а капитан следил за компасом, кузен Бенедикт с лупой в руке изучал членистоногое насекомое, которое ему, наконец, удалось разыскать на борту «Пилигрима». Это было простое прямокрылое; головка его исчезала под выступающим краем переднегрудия, усики были длинные, а кожистые передние крылья превратились в надкрылья. Попросту выражаясь, оно принадлежало к отряду тараканов.
Знал ли кузен Бенедикт, какие события разыгрались после того, как капитан Гуль и его спутники отправились на злополучную охоту за полосатиком? Конечно, знал. Он был на палубе, когда «Пилигрим» подошел к месту трагедии, где еще плавали обломки разбитой шлюпки. Предположить, что гибель шестерых человек не тронула почтенного ученого, значило бы обвинить кузена Бенедикта в бессердечии. Он искренне жалел погибших, и, кроме того, испытывал сострадание к миссис Уэлдон, оказавшейся теперь в трудном положении. Поскольку в сложившейся ситуации он все равно ничем не мог помочь ни ей, ни Дику, ученый отправился в каюту. Возможно, ему требовалось время, чтобы хорошо обдумать случившееся и выработать некий план решительных действий. Однако по дороге кузен Бенедикт наткнулся на таракана, и тот целиком завладел вниманием энтомолога.
Жизнь на борту постепенно вошла в прежнюю колею. В первый день Дик Сэнд буквально разрывался на части: ему казалось, что его присутствие требуется сразу везде и не знал, как обеспечить на корабле образцовый порядок, установленный капитаном Гулем. Позже он немного унял свой пыл. Негры оказались толковыми помощниками, а миссис Уэлдон всячески поддерживала дух юного капитана.
– Не старайся переделать сразу сто дел, Дик, – мягко советовала она. – Никто от тебя этого не требует. Главное, чтобы ты не сорвался, был здоров и имел возможность отдыхать. Запомни: лучшее – враг хорошего. Пусть все идет, как идет.
Негоро больше не пытался оспаривать авторитет пятнадцатилетнего капитана. Про себя Дик твердо решил посадить Негоро под арест на все время плавания при малейшей его попытке нарушить дисциплину. Корабль при этом не понес бы серьезной потери. Нан, умелая повариха, вполне справилась бы с обязанностями кока, тем более, что готовить теперь надо было на меньшее количество ртов. Негоро, очевидно, хорошо понимал, что не является незаменимым и не мог не замечать, что Геркулес пристально наблюдает за ним. Словом, португалец, счел разумным не навлекать на себя нареканий и затаился.
Молодой капитан, по совету миссис Уэлдон, решил ограничиться малым: более или менее правильно определять курс судна. Для этого Дик приказал бросать лаг каждые полчаса и записывал показания прибора. На борту было два компаса. Первый помещался перед глазами рулевого. Днем он освещался солнечным светом, а ночью – двумя боковыми лампами. Второй компас был укреплен
Пятнадцатилетний капитан строго-настрого велел своему экипажу с величайшей осторожностью обращаться с обоими компасами. Однако в ночь с 12 на 13 февраля, пока сам Дик стоял у штурвала, компас, находившийся в капитанской каюте, неожиданно пришел в негодность. Медный крючок, на котором он висел, оборвался, и компас упал на пол. Дик заметил это только на следующее утро и очень огорчился. Теперь приходилось доверять показаниям одного компаса.
Дик распределил время так, что на его долю выпали ночные вахты у штурвала. Днем он спал пять-шесть часов. Когда молодой капитан отдыхал, у штурвала стоял Том или его сын Бат. Дик очень подробно и толково объяснил им их задачу, и отец с сыном неплохо справлялись с возложенной на них обязанностью. Старый Том, кроме того, освоил ремесло боцмана.
С наступлением темноты Дик приказывал зажигать ходовые огни: зеленый фонарь по правому борту и красный – по левому. Ночь за ночью молодой капитан стоял у штурвала. Иногда он совсем изнемогал и держал курс из последних сил. Усталость, с которой юноша не хотел считаться, брала свое.
В ночь с 13 на 14 февраля Дик вымотался до такой степени, что был вынужден разбудить Тома и попросить старика заменить его у штурвала на несколько часов. Погода стояла пасмурная, небо сплошь затягивали облака. К вечеру похолодало. Вокруг стоял непроглядный мрак. С палубы даже нельзя было разглядеть верхние паруса на мачтах. Геркулес и Актеон несли вахту в передней части судна. На корме слабо светилась лампа над компасом, и этот мягкий свет отражался в металлической отделке штурвала.
Около трех часов ночи у Тома, утомленного долгой вахтой, стали слипаться глаза. Старик беспрестанно моргал и протирал их, и потому не заметил, как по палубе скользнула чья-то тень.
Судовой кок осторожно подкрался к компасу и быстро подложил под него тяжелый железный брусок, который принес с собой. Показания компаса мигом изменились, и вместо того, чтобы указывать направление на магнитный полюс, стрелка повернула на северо-восток. Всего мгновение понадобилось Негоро, чтобы скользнуть в тень и исчезнуть у себя в каюте.
Том потряс головой и пришел в себя. Первый же взгляд его упал на компас. Том испугался. В соответствии с показаниями прибора, корабль сошел с курса. Том решил не рассказывать капитану о допущенной ошибке, поспешно повернул штурвал и направил корабль, как он думал, прямо на восток.
Рулевой, конечно, и представить себе не мог, что «Пилигрим» теперь стремительно двигался к югу.
11. В ожидании шторма
За следующую неделю, с 14 по 21 февраля, на судне не произошло ничего примечательного. Море по-прежнему оставалось пустынным. Это не могло не удивлять Дика Сэнда. Молодой матрос, участвовавший уже в трех дальних плаваниях на китобойных судах, несколько раз пересекал ту часть Тихого океана, где, по его расчетам, находился сейчас «Пилигрим». В этих широтах постоянно курсировали американские и английские суда, которые либо поднимались от мыса Горн к экватору, либо спускались к этой крайней южной точке американского континента.