Пятничная я. Умереть, чтобы жить
Шрифт:
Зато сам модный бизнес процветал! Как и предсказывала в свое время Янис-Эль, стоило открыть магазин и цех по пошиву не во Фраганаре, а в самом столичном Роросе, как в королевстве пресветлого лира Бьюрефельта, а потом и в сопредельных людских странах начался натуральный бум — вся знать без исключения переодевала своих супруг и любовниц в новое модное платье от самого дора Эйсона Несланда.
Сам же пресветлый дор, периодически, как и положено, впадая в творческий кризис или просто ударяясь в обычную для людей его склада сезонную хандру, неизменно жаловался Янис-Эль на то, что известность к нему пришла не благодаря картинам, которым он посвятил столько сил и времени, а через полную банальность — новые модели платьев, которые он
Янис-Эль, которой Эйсон обычно и плакался на жизнь, знала только один верный способ утешить супруга наиболее эффективно, и, усмехаясь, принималась снимать с пальцев кольца перед тем, как скинуть с себя все остальное. Сегодня вот, правда, последовательность сбилась, и от колец она избавилась только теперь, положив их рядом со своим драконьим мечом в коротких магических ножнах. Новых, потому как старые тоже пропали где-то в замке заговорщика магистра Айрманна. А вот сам меч стараниями дора Тарона дождался возвращения Янис-Эль в стене кабинета главы Академии.
— И откуда ты узнал о том, как проводит время фьорн Магнус-Мос? — спросила Янис-Эль и вновь расслабилась под рукой мужа, который делал ей ленивый массаж, лежа рядом на боку.
— Мне твой дядя фьорнанг Дитер-Сур насплетничал. А что? Ты разве этих подробностей не знала? — спросил Эйсон, продолжая разминать Янис-Эль то одно, то другое плечо.
— Знала, — Янис-Эль хмыкнула. — Мне Кирл-Сон регулярно присылает письма с отчетом о состоянии здоровья своего бывшего господина. И знаешь что? По-моему, он просто прется от того, что тот теперь дальше туалета из своей комнаты никуда не выбирается. Да и туда-то выходить боится, требуя, чтобы его кто-то сопровождал и даже в самый ответственный момент держал за ручку…
Эйсон рассмеялся.
— Странно, что он вообще ходит. Ты бы себя тогда видела!
Янис-Эль поежилась, а потом повернулась к Эйсону и обняла его, прижавшись к нему всем телом.
— Я в ту пору совсем не могла еще себя контролировать. Но ты не удрал от меня в ужасе, не испугался, что бы ты сейчас ни говорил. И даже сумел меня остановить.
— Наверно, потому, что боялся не тебя, а за тебя. Кстати, давно хотел спросить: что сказал венценосный фьорн Оукин-Сох, ваш эльфийский владыка, когда узнал, что ты от его имени объявила элклифа Кирл-Сона опекуном и правопреемником фьора Магнус-Моса из-за его внезапной… гм… недееспособности?
— Пожал плечами. А что ему еще оставалось? Статус-то элклифов действительно весьма мутный. Это в последние несколько сотен лет все стало сползать в сторону того, что элклиф — слуга, зависимый, подневольный и так далее. А в старых сводах законов, где этот статус впервые и упомянут, все звучит несколько иначе: помощник, компаньон, воспитанник. Ну вот Кирл-Сон теперь и помогает Магнусу изо всех сил, правя за него фьором, — Янис-Эль хмыкнула и еще плотнее прижалась к Эйсону. — Так что когда мы с фьорнангом Кирл-Соном вернулись доучиваться, дор Тарон молча хлопнул меня по плечу. Знаешь, так — со значением.
— Ты ломаешь традиции, Янис-Эль. Люди и без того косятся на эльфийку, которая стала, по сути, правой рукой человеческого короля. Так ты еще и к эльфам со своим иномирным укладом полезла.
— Ничего. Потерпят. «Бог терпел и нам велел», — так говорила моя бабушка, а она была женщиной мудрой. И вообще, я не собираюсь воевать с традициями, Эйсон… Нет, неправильно я сформулировала. Скажем так: я никогда не буду ломать их, устраивая революцию, ломать вместе с людскими судьбами, включая наши с тобой, любовь моя. Это все равно, что сражаться с ветряными мельницами, а я ни разу не Дон… гм… дор Кихот. Традиции или отомрут сами, если окажутся нежизнеспособными, или останутся неизменными, если устраивают всех. Но я никогда не буду спокойно смотреть на жестокость и несправедливость, Эйсон. Да и в любом случае, масштабные перемены невозможны за маленький срок. Это платья можно укоротить за год, а вот
— Ты как ураган, Янис-Эль. Все перевернула с ног на голову. И в моем маленьком мирке, и сразу в двух странах — в Драконьем королевстве и в Вечном лесу. Всего-то год прошел с того момента, как я увидел тебя, а… все так изменилось. Наверно, даже хорошо, что я умру задолго до того, как ты развернешься в полную силу…
Эта тема — несоответствие отпущенного эльфам и людям срока жизни — была самой сложной в их отношениях. В минуты самой черной меланхолии Эйсон любил попугать Янис-Эль тем, что скоро он станет древней развалиной с трясущимися руками и сгорбленной спиной, в то время как его супруга так и останется молоденькой эльфийкой в начале жизненного пути. Думать об этом Янис-Эль не могла и не хотела. Ни сейчас, ни даже, соответствуясь с заветами Скарлет О’Хары, завтра.
Фрейнериль-Мир-Тэ с которой она как-то это решилась обсудить, ничего о спутниках прежних хранителей и хранительниц не помнила, но не исключала, что здесь вполне может работать тот же механизм, что и в случае со всадниками драконов. Их жизни словно синхронизировались, а судьбы становились нераздельными. Янис-Эль искренне надеялась, что в ее случае все окажется именно так. Да! Она на это очень надеялась и, кажется, нашла своим надеждам вполне логичное обоснование.
— Знаешь, я тут подумала… Собственно, давно об этом размышляю… Вот у драконов… У них же есть всадники, да? И, на мой взгляд, их основное предназначение — уравновешивать собственной добротой и мягкостью жестокую и взрывную сущность самих драконов.
— И? — спросил Эйсон. — Ты намекаешь на то, что ты — что-то вроде дракона, и тебе тоже нужен… гм… всадник, чтобы регулярно тебя… ммм… объезжать? Но, знаешь, у меня есть подозрение, что ты вовсе не дракон.
— А кто же? — насторожилась Янис-Эль.
— У тебя в роду кроликов не было?
— Кроликов?
— Это такие серые милые зверьки, которые только и делают, что что-то жуют и трахаются.
— Они еще и плодятся пачками, а это точно не про меня! Я — хранительница…
— Да. И иногда мне кажется, я начинаю понимать, что это на самом деле значит. И что это значит лично для меня. Ты права: у каждого дракона — всадник. А у каждой хранительницы что? Или, вернее, кто? Я тут думал и… Мне пришло в голову слово «посох». То, на что хранительница в своем пути по миру всегда может опереться, тот, кто поможет ей выпасать стада, косяки и стаи своих зверей, кто не подведет и… да, наверно, как и в случае со всадниками, поддержит, если сама хранительница вдруг потеряет равновесие.
— В древних книгах, которые я честно пыталась изучить, ни слова ни о каком посохе нет, Эйсон. Но мне это твое рассуждение нравится. Посох, — Янис-Эль повела рукой вниз по животу Эйсона. — Посох — это звучит весомо… И очень сексуально. У тебя, Эйсон, совершенно фантастический посох.
Тот, улыбнувшись, прикрыл глаза, целиком отдаваясь ощущениям.
— Я люблю его. И я люблю тебя.
Эйсон рассмеялся и подтянул Янис-Эль к своим губам.
— И я лю… — начал он…
И ровно в этот момент в дверь их комнаты настойчиво забарабанили. Янис-Эль, зарычав разъяренной самкой кадехо, вывернулась из рук мужа и уставилась на створки. Ее внутренний радар подсказывал, что за ними… За ними было многолюдно. Или про эльфов так сказать нельзя?.. Как бы то ни было, все эти гады, явившиеся в столь неудачный момент, были сильно взволнованы. Что за? Вот спрашивается: и с чего она решила, что будет хорошей идеей навестить дядю Дитер-Сура в Новый год? Дома бы никому и в голову не пришло лезть к ним с Эйсоном в спальню об эту пору*. Ну разве что Альфу или Луте…