Пятничная я. Умереть, чтобы жить
Шрифт:
Однако, вскоре тему пришлось резко сменить, потому как в купальню пробрался неугомонный и вездесущий Альф. Смущенная Эри-Ри была вынуждена одеваться под водой — благо пенная шапка на поверхности помогла ей прикрыться на первых порах. Выгнать Альфа не удалось, и через три минуты он уже сидел рядом с Янис-Эль в горячей воде и, поблескивая глазками, слушал разговоры «на взрослые темы». («Янис-Эль, а все-таки что такое тема? А почему эта тема взрослая? А твои ягодки — о них говорить можно?»)
Следом за братом пришла
— Ханна, — рявкнула она так, что щенки кадехо присели, а захмелевшая быстрее всех Тэйя выронила свой бокал. — Ну куда вас несет-то? Или стучать в этом доме в принципе не принято?
Ханна пискнула вполне по-мышиному и ретировалась, утащив за собой расстроенную Луту, но так и не заметив притаившегося Альфа, и захлопнув дверь, щеколды на которой не наблюдалось и в помине.
— Поразительное место, — проворчала Янис-Эль. — Даже поср… гм… Короче, нигде без свидетелей не обойдешься. Задвижки есть только на той двери, при помощи которой мой муженек запирается от меня.
— А он от тебя запирается? — вытаращила глаза Джоанна.
— Совсем его заездила? — радостно захихикала Эри-Ри и пихнула Тэйю, которая примостилась у нее на плече спать.
— Кто? Я? — встрепенулась рыжая и захлопала ресницами. — Еще кто кого заездил! Это ты с него вчера ночью не слезала… Ой!
Тэйя покраснела, как маков цвет. Эри-Ри от хохота ушла с головой под воду. Джоанна сконфуженно отвернулась. А Альф, заулыбавшись, спросил:
— А вы тоже в саримов играть любите, да? Мне Янис-Эль на Новый год тако-ого сарима деревянного подарила! Я бы с него тоже не слезал, если бы мне разрешали. И Янис-Эль бы не слезала. Но этот ей мал, а подходящего нет.
Эри-Ри вновь скрылась под пеной на поверхности и теперь булькала под водой, дрыгая ногами. Тэйя сделала вид, что жестоко закашлялась. Джоанна с каменным лицом уставилась в потолок, но в конце концов и у нее задрожал подбородок. И только Янис-Эль было почему-то невесело. Вот у одних все, как у людей (хоть некоторые из них эльфийки), а другим…
— Что здесь происходит? — спросил дор Халльрод и смерил веселящуюся компанию строгим взглядом.
«…а у других — сплошной дор Халльрод вместо подходящего «сарима»!» — додумала Янис-Эль и длинно вздохнула.
Джоанна вежливо поздоровалась и резко сползла пониже в воду. Эри-Ри прикрыла собой Тэйю, которая теперь высматривала у нее из-за спины округлившимися глазами. И только Альф, естественно, не смутился совсем.
— У нас вечеринка из пены, дядя. И мы говорим о саримах.
Эри-Ри не удержалась и опять хихикнула, а Тэйя у нее за спиной неожиданно громко икнула и окончательно смутилась.
— О саримах? О каких еще саримах? —
— О скаковых, — отрезала Янис-Эль. — Вы, как всегда, вовремя, дорогой шурин. Но раз уж явились, знакомьтесь. Это мои подруги, которые прибыли к нам ненадолго в гости.
— Эт-то… Эт-то… Эт-то недопустимо! — наконец-то разродился святой отец и даже застучал по полу своей клюкой. — В-вы… В-вы… В-вы, Янис-Эль, голая…
— Твой шурин что — заика? — вежливо поинтересовалась Джоанна и вопросительно взглянула на Янис-Эль.
— Нет. Он зануда.
— Это вы — распутница! — взвыл пресветлый дор. — Как можно? В одной ванне с двумя посторонними женщинами! Да еще и с юным эльфом…
— И со мной, — вклинился Альф.
— Да, — подтвердила Янис-Эль. — И с ним. И чего такого?
— Вы все голые!
— А вы принимаете ванну одетым?
— Но… Но как же?.. Кто же?.. Да кто вы все такие, в конце концов?
— Это супруга пресветлого лира Бьюрефельта, моя всадница — эльфийка, а вовсе не «юный эльф» — и их лучшая подруга пресветлая дора Торефельт, — сообщила молодая решительная женщина, и Янис-Эль округлила глаза, не понимая, откуда еще и она здесь взялась. — А я — Френериль-Мир-Тэ. Еще вопросы есть, отступник?
Янис-Эль показалось, что она ослышалась, но нет, единственная в этом мире драконица (так вот какой у троицы, оказывается, был транспорт!) действительно назвала дора Халльрода «отступником». И тот, что поразительно, обращение это, в устах гостьи больше всего похожее на оскорбление, съел и даже не подавился, а лишь согнулся в подобострастном поклоне. Дора Фрейя некоторое время поизучала его лысую макушку, а после повернулась к купели.
— Нам пора, детки. Повеселились, пора и честь знать.
— Но мы мокрые, — загундосила Эри-Ри.
— И пьяные, — кивнула Фрейя и подбоченилась.
— Ничего подобного, — высунулась Тэйя и тут же опять предательски икнула.
— Та-ак, — сказала Фрейя, и Янис-Эль с изумлением увидела, как ее незваные, но милые сердцу гостьи, чуть не отталкивая друг друга, полезли из купели.
Халльрод попытался в этот момент распрямиться, но Фрейя положила ему на голову свою изящную руку с неожиданно появившимися из тонких пальцев загнутыми когтями, и тот так и остался стоять, глядя в пол.
— Передом, — скомандовала Фрейя, и троица выстроилась, раскинув руки.
Мгновенно пахнуло жаром, и кто-то ойкнул.
— Развернитесь.
Подружки развернулись, теперь глядя на все еще сидевших в ванной Янис-Эль и Альфа. Опять дыхание неизвестно откуда взявшегося жара, словно из открытой кем-то дверцы печи, и изумленная Янис-Эль увидела, что девицы уже совершенно обсохли, и рубашки на них выглядели даже не влажными.
— Ах ты ж! — заверещал Альф и тоже полез из ванной. — А меня так? А меня так можно, госпожа Фрей-Там?